Печать света

– Чем все. Охота, рыба. Что-то они там сажают, огороды есть.

– А чем ваш мальчик болен? – участливо спросила кума.

Виктор, сообразив, что она имеет в виду Андрея, который отказался пить «по здоровью», пожал плечами.

– Да разве ж эти медики чего понимают, – буркнул он. – Только деньги тянуть умеют.

– Это точно, – подхватил кум. – Вот сноха моей сестры, что в Барнауле…

Виктор слушал про сноху внимательно, в нужных местах сочувственно кивая и ахая. Михаил Иванович, едва дождавшись конца печальной истории, опять завел свое:

– Вот вам же ж лучше бы к шаману….

– А что шаман думает о Белой колдунье? – быстро спросил Виктор.

– Да что… Известно, у них, у этих, свои задвиги, – повздыхал шофер. – Я спрашивал, потому как интересно ж… Ну, он говорит, мол, сбежала она от кого-то, а здесь нашла, что искала. А что искала – я не понял. Он же часть по-своему говорит.

– Местные, они вообще такие, – подхватил кум. – Вот они, например, верят, что сила есть в этих горах и водах, только нужно уметь взять.

– А между прочим, среди них есть те, что и по сто двадцать лет живут, – вмешалась вдруг Анна Юрьевна. – А старики говорят, раньше духовидцев много было и тех, кто со зверями разговаривал…

– А еще говорят, что они, скитники-то, жилу там нашли… – Кума навалилась на стол пышной грудью, оглянулась на темное окно и зашептала: – Золотую! И камни…

– Чего мелешь, дура! – вскинулся вдруг кум, который начал было задремывать.

– А что? Дед мой был геологоразведчик. Он говорил, что еще в шестидесятых нашли они руду, которая к золоту ведет, ну, то есть указывает, что есть месторождение. И еще металлы, такие… – она запнулась, и кум нехотя добавил:

– Редкоземельные. Но вот ты бы языком не молола, чего не знаешь!

– А чего я не знаю? – жена выпрямилась и сердито глянула сверху вниз на его плешь. – Дед мой здесь многие места знал! Или ты забыл, на что твой сын автосервис в Барнауле открыл?

– Цыц, говорю!

– Ты мне не цыкай! – кума пошла вразнос. – Все и так знают, что там богатства немерено! Или забыл, сколько народу сгинуло, пытаясь разведать горы? А вот Колдунья, говорят, сумела договориться… Сама слышала: бабы крем давеча в магазине выбирали, и Танька говорит, вот бы мне, мол, те снадобья, что Колдунья пользует. Говорят, она красива, как Снежная королева, – женщина помолчала, потеряв мысль, и хозяйка продолжила:

– А Ленка и говорит: а мне так черт с ней, с красотой, мне бы малую толику того золота, что они в горах наковыряли.

– Так я не понял, местные-то почему золото не добывают? – спросил Виктор.

– Так ведь горы же! – проникновенно сказал кум. – Они всякому не дадут…

Большую часть этого разговора Виктор пересказал Мириам, без церемоний разбудив ее ночью.

– Как Снежная королева? – задумчиво переспросила Мири, вспоминая висевший в доме помещика Яромильского портрет. Красивая девушка, но королева? Никакого сходства ни с персонажем советских времен мультика, ни с актрисой, игравшей колдунью из «Хроник Нарнии», Мири припомнить не смогла. Когда она попыталась озвучить свои сомнения, Виктор лишь пожал плечами:

– Так местные говорят.

– А потом что?

– А потом они принялись рассказывать мне местные страшилки про духов, обитающих в горах. Мол, духов этих надо задабривать… Про пирамидки эти, которые местные из камней складывают… про туман, который накрывает путника на перевале. И в лучшем случае человек просто исчезает…

– А в худшем? – затормошила его Мири. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло, и таращилась в темноту круглыми от любопытства и страха глазами.

– Да бред все это… – сонно отозвался Виктор. – Давай спать.

Он быстрым и ловким движением обхватил ее, потуже завернул в одеяло, уложил рядом с собой, прижал покрепче и заснул. Мириам, не успевшая даже пикнуть от удивления, некоторое время лежала и думала, что это глупо – работать плюшевым зайцем, а потом не заметила, как провалилась в глубокую пропасть сна.

Снились ей, надо сказать, всякие ужасы. Бывает такое тоскливое состояние во сне, что вроде как краем сознания понимаешь, что это не явь, но реальность окружающего действует на нервы, и все равно страшно, страшно и тоскливо. Вот и Мириам с замиранием сердца смотрела на встающие на горизонте горы. Она должна пройти через лес, миновать холмы, не свалиться в ущелье… Мири оглядывается; позади ласково блестят воды озера, невероятно бирюзовые и красивые, но туда нельзя возвращаться… непонятно почему, но надо идти вперед. И она идет, чувствуя огромную усталость и тоску, она бредет по местам, где нет ни тропинки, ни дорожки, но странным образом уверенная, что впереди вот-вот возникнет та самая гора и перевал… И при мысли о перевале надежда опять смешивается в ее душе со смертным ужасом.