Печать Тора (ЛП)

Филипп не отреагировал на наши сообщения, ни он, ни Жизель, ни Ким Гёрнер или даже Вельф Боргерсон, которому я уже в отчаянии послала сообщение. Прошли дни, а затем недели, в то время как у меня всё больше появлялось искушение поехать в Антарктику и сунуть упрямым мужчинам украшение, которое я теперь всегда носила с собой, под нос.

Но хотя мне хотелось отправиться в путь и сделать хоть что-то, я ничего не предпринимала. Страх перед Морлемами удерживал меня от любой безрассудной идеи. Я сама знала, что монстры появятся, как только я войду в ледяную страну, а я не могла ещё раз рассчитывать на то, что Парэлсус пошлёт свою фиолетовую дверь, чтобы спасти меня. Если он больше не следил за мной, как и пообещал, тогда даже не заметит, когда я попаду в опасность, а этот риск даже для меня был слишком велик.

Так что мне ничего другого не оставалось, как ждать, пока Чёрная гвардия добьётся успехов.

В конце концов, я использовала каникулы, чтобы упражняться с Леандро в боевых приёмах, и благодаря упорной целеустремлённости, которую он проявлял, он быстро делал успехи.

Хотя мы проводили много времени в подвале нашего дома и много тренировались, изменения в Шёнефельде не прошли мимо нас. Каждый раз, когда я ходила в магазин госпожи Гольдманн за покупками или, чтобы поговорить с Лианой, я явно это ощущала.

Настроение населения постепенно начало изменяться. В воздухе чувствовался страх и неопределённость. «Хроника короны» ежедневно сообщала об успехах Чёрной гвардии, и по словам Адама, каждое слово было правдой.

— Они на удивление честны, — сказал он, когда однажды тёплым вечером в середине марта мы сидели в павильоне в саду и наслаждались отзвуками первого тёплого дня в году. После нескольких недель разлуки он, наконец, вернулся сегодня домой. — Надо действительно отдать в этом должное Клеменсу Хофферу. Он и правда взялся за дело и всерьёз намерен поймать Бальтазара. К наводке, которую передал ему адмирал, что Бальтазар может скрываться на Корво, он относиться серьёзно. Примерно тридцать воинов размещены там и обыскивают каждый угол, ища скрытые заклинания. У меня хорошее предчувствие по этому поводу.

— Звучит не плохо, но было бы ещё лучше, если бы у нас имелось больше наводок. Если бы моя бабушка смогла вспомнить хотя бы несколько дополнительных деталей, — беспокойно заметила я.

От приёма лжекольчика не было никакого эффекта, никаких воспоминаний не всплыло в памяти. Но бабушка была по-прежнему уверена в том, что в её голове есть разногласия, и ей это совсем не нравилось. Поэтому она отправилась в Темаллин и с помощью друидов пыталась добраться до скрытой информации, предполагая, что та ещё есть в её голове.

— Твоя бабушка делает всё возможное, — задумчиво произнёс Адам. — Но если действительно кто-то стёр из её памяти воспоминания, тогда почти невозможно восстановить их. Эти воспоминания навсегда исчезли. Ты же сама уже делала подобное несколько раз.

— Верно, — признала я, и это не особо подняло моё настроение.

Удаление и изменение воспоминаний было щекотливым вопросом, и даже моя бабушка не могла творить чудеса. К тому же, сейчас ей было и так не легко. Высокое положение никогда не было для неё важно, но то, что её лишили поста целительницы, очень сильно её беспокоило. Она любила эту работу и делала её по твёрдому убеждению.

— Ты что-нибудь слышал о Торине? — спросила я, обводя взглядом множество подснежников, весенних белоцветников и бутоны тюльпанов и нарциссов, которые легонько раскачивались на мягком бризе тёплого вечернего ветра.

— Нет, — вздохнул Адам. — Он не отреагировал ни на одно моё сообщение. И на сообщения Рамона и Леннокса тоже. То, что случилось с Ширли, сильно его ранило.

— Ширли тоже плохо, — ответила я. — С тех пор как господин Лилиенштейн исчез, а «Красный Мститель» действительно прекратил своё существование, с ней почти невозможно поговорить. В принципе, она провела каникулы в «Гостиной Шёнефльде» и работала все смены, какие могла получить. Твоим братьям удалось подобраться к матери, чтобы выяснить, действительно ли то, что у неё на шеи — это атрибут власти?

— Нет, — вздохнул Адам и вытянул ноги. Мы сидели вместе на мягкой лежанке, рука Адама свободно обнимала мою талию. — После неудавшегося Рождества мать не очень нам рада. Особенно мне. Она не особо хорошо справилась с тем, что Ширли и Торин расстались, а шансы, что по крайней мере у одного из сыновей будут разумные отношения, свелись сейчас к нулю. Она спряталась в своей усадьбе, и только Эльзе и моему отцу разрешено приходить к ней. Других людей она не принимает, называя это болезнью и усталостью.

— Она не позволят навещать себя даже Рамону и Ленноксу? — недоверчиво нахмурилась я.