Печать Цезаря

Он упал, воины окружили его, и под прикрытием тёмной ночи они по узким переулкам пронесли его к мосту и перешли на другой берег. Многие из наших были ранены, и почти у всех было поломано оружие.

Мать моя не слушала этого рассказа. Она лежала на окровавленной груди отца, приложив лицо своё к его лицу, свои уста к его устам, точно хотела вдохнуть в него свою собственную жизнь, прикрыв его своими волосами, как золотым покровом. До самого полудня её не могли оторвать от него.

Между тем из всех деревень реки постепенно сбегались начальники, всадники, конюхи и крестьяне. Несколько тысяч человек кричали и плакали вокруг тела отца, потрясая пиками и мечами.

Наконец мать приподнялась. Она тихо встала и обвела всех только что плакавшими, но теперь уже сверкающими и сухими глазами. Она заговорила сначала медленно, но потом быстро и начала причитать о своём несчастье и о своей тяжёлой потере.

Она говорила, от каких благородных предков происходит Боиорикс, какая, почти божественная, кровь текла в его жилах, кровь Гу-Могущественного. Она упомянула о его подвигах на охоте и на войне, о его схватках с зубрами, с медведями и громадными волнами, пожиравшими детей, о его битвах с врагами, о его поединке с великими предводителями в янтарном и алмазном ожерелье, о его славных походах на остров Британию, о сокровищах, приобретённых им, и о черепах, украшающих его дом. Каким верным Кругом был он для своих союзников, каким покровителем для своих подчинённых, каким отцом для своих крестьян! Он был оплотом страны, непроницаемым щитом, копьём, постоянно наклонённым, мечом, постоянно поднятым для защиты хороших людей и для поражения злых. Кто когда-нибудь тщетно обращался к нему? У какого спутника спросил он об имени, прежде чем оказать ему широкое гостеприимство? Какой нищий отошёл от его дома, не утолив голода и жажды? Какой несчастный обращался к нему и не нашёл утешения? Он был силён, добр, счастлив, счастлив как бог. И теперь он лежит тут, у порога своего гостеприимного дома, с грудью, поражённой рукой убийцы, и голубые глаза его сомкнулись навеки. Он пал не так, как желал пасть — на поле брани, при дневном свете, среди поднятых мечей и развевающихся знамён, защищая свою родину и свой народ. И из всех копий, поднимавшихся там кругом, ни одно не отстранило удара от его груди, никто из храбрецов, охотно пожертвовавших бы за него жизнью, не возвратит румянца на его щёки, блеска его голубых глаз. Он оставил сына своего сиротой, покинул свою возлюбленную жену, свою рабыню, свою дочь Двадцать лет совместной жизни, верной дружбы кончились окровавленным прахом. Когда дуб падает, что становится с обвивавшим его плющом? Когда вылетает душа, тело распадается прахом. Смерть Беборикса есть смерть Эпонимы. Да соединятся они в одной могиле!

Пока мать говорила всё это, женщины рыдали, а воины ударяли в щиты.

Сколько с тех пор прошло лет, а я до сих пор слышу её голос, взывающий к богам и умоляющий душу покойника вернуться в его тело. Она плакала то с отчаянием ребёнка, призывающего свою мать, то с горечью покинутой женщины. Наконец, обессилев от горя и слёз, мать упала без чувств, и её вынесли.

После обеда приехал старый друид и прямо про шёл к ней. Он долго говорил с ней и, вероятно, успокоил её и внушил надежду на будущую жизнь. Ночью она немного заснула. Труп отца, поставленный в ни жней большой комнате, на ложе из оружия, был окружён стражей из трёхсот воинов, державших на мечах зажжённые факелы.

На рассвете следующего дня неподалёку от деревни была вырыта громадная яма.

Воины, вскормленные у нас в доме, пришли мне объявить, что они намерены последовать за своим господином и благодетелем в иной, лучший мир, дли того, чтобы служить ему там так же, как они служили ему здесь.

— А я-то, я-то! Сын вашего благодетеля и вашего начальника, которого он поручил бы вам, если бы мог говорить, поручил бы под защиту силы ваших рук и вашей привязанности, — что же я буду делать? Каки ми щитами стану защищать я оставленное мне имущество и землепашцев, порученных моему попечению. С какими мечами двинусь я, чтобы исполнить его желание и освободить родину? Кто поможет мне наказать его убийц?

И, опустившись на землю, я при всех заплакал горючими слезами от горя и отчаяния.

В это время я услышал за собой лёгкие шаги матери, и встав, чтобы пропустить её, я был поражён тем, что увидел.