Печать ворона

— Так. А вот девочка, которую вы вчера помогли найти, рассказала, что незнако-мый мужчина пытался изнасиловать ее. Вы утверждаете, что были в кемпинге, но тогда откуда вы знали о местонахождении ребенка?

Вот оно что!

— Я видел девочку во сне, — сказал Иван.

— И вы думаете, что я вам поверю?

— Это правда! — сказал Иван, глядя оперу в глаза. — Да пригласите ее сюда, и она вам скажет, что это был не я!

— Пригласим. А вас пока задержим. До выяснения.

Опер поднялся из-за стола и выглянул в коридор:

— Климук, иди сюда!

Появился дежурный милиционер.

— Отведи задержанного в камеру. Пусть посидит, подумает.

— Пошли, — сказал дежурный, беря Ивана под руку. Иван вырвался:

— Я видел человека, который приставал к ней! Я могу его описать!

— Где и когда? — спросил опер, делая знак дежурному. Тот отпустил Ивана.

— Тогда, вечером. В лесу.

— Так значит, вы все-таки были в лесу? — обрадовался следователь.

— Был, — подтвердил Иван. — Во сне.

Опер сжал зубы и кивнул милиционеру:

— В камеру!

— Я могу рассказать! — уперся Иван. — Спросите девочку, она видела то же са-мое! Она подтвердит!

— В камере свои сны расскажешь.

Его вывели из комнаты и повели по коридору.

— Идиоты! — выругался Иван.

— А еще ленинградец, культурный человек, — проговорил дежурный, ничуть не обижаясь. Иван чувствовал исходящий от него запах пива.

— Да, я культурный человек! — с вызовом сказал Иван.

— Вот и хорошо, культурный человек, — сказал милиционер, беря Ивана под ло-коть. — Пожалуйте в камеру.

Пока они шли, Ивану захотелось оттолкнуть мента и бежать. Но тогда его точно примут за насильника. И потом ничего не докажешь. Он может вырваться из отделения и уйти в лес. Стая сильнее любого милиционера — но прольется кровь, а Иван не хотел крови.

— Вы не имеете права, — сказал Иван. — Я ничего не сделал!

— Потому и в камеру, что не знаем, что ты сделал, — ответили ему. — Вещи ос-тавь здесь, не пропадут. А шнурочки сними.

— Чего? — не понял Иван.

— Шнурки сними! — устал церемониться милиционер. — Быстрей!

Иван развязал шнурки и вытащил из ботинок.

— Положи в сумку. Ремень есть?

— Нет.

— Тогда пошли.

Его провели по коридору и открыли коричневую железную дверь с глазком.

— Отдыхай.

* * *

Кроме новичка, в камере находились еще два человека. Они сидели на лав-ках друг против друга и, едва Иван вошел, синхронно повернули головы. Иван прошел мимо них и сел на корточки у стены, прислонившись затылком к холодно-му крашеному бетону. Дверь с лязгом захлопнулась, послышался звук запираемого засова.

— Вот люди пошли невоспитанные, — проговорил один из сидельцев. — Пришел, как к себе домой, и «здрасьте» не сказал.

— Здравствуйте, — сказал Иван. Ему стало стыдно, но мысли о стае сводили его с ума. Тут не только поздороваться забудешь.

— Смотри, снизошел, — сказал второй насмешливо, наклоняясь к Ивану. — Ты кто?

— Иван, — назвался Иван.

— Вижу, что не Магомет. За что взяли?

— Сюда посадили? — не понял Иван. Второй рассмеялся. Он был неестественно весел. Как можно быть веселым в таком месте?

— Сюда, сюда. Сперва всех сюда, а уж потом кого куда. Чего натворил-то? Украл чего?

— Ничего я не крал, — возмутился Иван.

— А чего тогда? — не успокаивался мужик. — Подрался?

— Чего ты, Степа, как прокурор, пристал к человеку? — сказал, наконец, первый. Он выглядел более солидно, чем словоохотливый сокамерник, но не одеждой, са-мим умением держаться так, что каждое движение и каждое слово неизменно привлекали внимание.

— Да ничо, — смутился тот, явно не ожидая этих слов от приятеля. Ивану показа-лось, что он испугался. — Скучно же здесь, пусть бы и рассказал, чего сюда за-гремел. Иди сюда, садись, — пригласил он Ивана, хлопнув ладонью по лавке.

— Я здесь случайно, — сказал Иван. Он поднялся с корточек и сел рядом со Сте-паном. — Я вообще приезжий.

— Гастролер, значит, — обрадовался Степан. — Так и мы здесь случайно. Совер-шенно случайно!

Его живое, лукавое лицо буквально заиграло от слов Ивана.

— Здесь никто не бывает случайно, — неожиданно возразил второй. — Если и за-мели по ошибке, случайного мало.

В камере наступила тишина. Иван невольно задумался, чувствуя, что тот прав. Мы все всегда в чем-то виноваты…

— Ладно, давай знакомиться. Я Степан, — представился живчик. — А это Тертый. Авторитетный человек!

Мужик кинул на Степана косой взгляд и промолчал. Да, пожалуй, было в нем что-то, подсознательно вызывавшее уважение. Может, колючий, пробираю-щий до печенок взгляд, а может, неторопливые, уверенные движения, говорив-шие, что человек знает себе цену. Но простой серый костюм без галстука и об-шарпанные стены камеры бросали на слово «авторитетный» неясный Ивану смысл.

Неугомонный Степан болтал без умолку, не раз пытаясь узнать у Ивана, за что его посадили. Иван упорно отмалчивался, из вежливости переводя разговор на другие темы. Авторитет сидел тихо, откинувшись к стене спиной и закрыв глаза, ничего не говорил и, казалось, спал. Прошел час или два, Иван не мог сказать точно, дверь снова лязгнула, открываясь. Иван вскочил, думая, что пришли за ним.

— Федорчук, — сказал показавшийся в дверном проеме дежурный. — На выход.