Печати Мирана (СИ)

Все вокруг окутано дымом. Я кричу “ненавижу” Идену и Дилану, они грустно смотрят на меня, а потом их фигуры вспыхивают и горят, горят, горят.

Я почему-то осознаю, что сейчас он умрет, и бегу, бегу к ним, все бегу и никак не могу добраться. Дотянуться.

“Иден, Иден” - кричу я - “Дилан, нет”.

Нет, я их не ненавижу. Я их люблю, так люблю до сих пор, что сердце буквально разрывается. Почему я осознала это так поздно? Поздно, слишком поздно...

“Что ты наделала, Мария?” - слышу я голос Микеля Ройтера. Какой-то гулкий, пропитанный потусторонним холодом, - “теперь мы тоже не можем жить. Ты нас убила. Ты всех нас убила”. - Мария, Мария, проснись, - мои глаза пекло от слез, а в горле першило так, будто я не пила уже много часов.

Тело дрожало в ознобе, руки впивались в одеяло, а я все задыхалась, пытаясь сфокусировать взгляд на размазанной точке слабо иллюминирующего в углу комнаты ночника.

Когда мой разум немного пришел в норму, я обратила внимание на то, что буквально скована руками обнимающего меня мужчины. Он тяжело, хрипло дышал где-то сбоку от меня, успокаивающим шепотом убеждая меня, что увиденная во сне картинка из прошлого - лишь кошмары и игры моего подсознания, не более.

- Все хорошо. Это сон, всего лишь сон, - как заведенный повторял Иден, все крепче прижимая меня к своему телу - все хорошо, все хорошо...

Не знаю, кого он пытался убедить в этом, меня или себя, но, кажется, впору было тревожиться уже за его состояние.

- Это сон, - согласилась я хрипло, - просто плохой сон.

Потом подумала немного и несмело добавила:

- Спасибо.

Мы оба замолчали. Я боролась с собой, желая одновременно отстраниться от миранца и внутренне сопротивляясь этому вроде бы уже естественному для себя желанию. Дистанция, Мария. Сохраняй с ним дистанцию. Иначе потеряешь себя окончательно. Снова. Пусть даже то, в чем ты так упорно себя убеждала на протяжении многих лет и оказалось не той правдой, в которой ты была уверена. Но я не могу, не могу снова от них отстраниться. Это слишком невыносимо.

- Ты звала... звала нас, - Иден сглотнул, словно оправдываясь передо мной.

О, космос.

Мужчина протянул руку и подал мне взятый со столика контейнер с водой. Я, захлебываясь, сделала несколько жадных глотков, пытаясь унять дрожь в руках.

- Ты тоже кричишь во сне, - проговорила я, проигнорировав то, что он мне сказал.

Это было правдой. Я слышала, как несколько раз ночью Иден кричал что-то неразборчивое даже через разделяющую нас стену комнаты. Просыпалась и лежала, слушая, шумят за стеной двери, как голос Дилана успокаивает побратима, а потом они долго говорят о чем-то друг с другом. Это било по мне даже сильнее, чем присутствие мужчин рядом. Мучило какой-то непонятной виной, потому что я упорно продолжаю делать вид, что ничего не происходит. Будило во мне что-то похожее на жалость или сожаление.

- Я знаю, - подтвердил он, - мне часто снится Люк. Он зовет меня к себе и... Иногда мне снится, что я умираю, окончательно умираю.

Голос миранца был безжизненным и глухим. Наполненным такой концентрированной болью, что мое сердце на короткую долю секунды дрогнуло. Я осторожно, сама не веря, что это делаю, погладила Идена по плечу.

- Это не по-настоящему, Иден, - произнесла я успокаивающим шепотом, - да, Люк умер, но вы с Диланом живы и здоровы. И у вас теперь есть Микел.

- Ты никогда нас не простишь, Мария? - Иден поднял голову и заглянул в мое лицо. Я осторожно прошлась ладонью по его коротким жестким волосам (теперь я знаю, почему они поседели) и медленно прижала его голову к своей груди. О, высшие силы, восемнадцать лет, я восемнадцать лет убеждала себя, что я их ненавижу. Восемнадцать лет я верила в то, что они меня предали.

Долгие годы я ощущала себя обманутой, брошенной, разочарованной в мужчинах женщиной, чью любовь растоптали и предали те, кого я почти считала семьей, которую эта женщина так хотела.

Да, я теперь совсем другая, мне уже за сорок, а не двадцать три. Но моя боль, она всегда оставалась со мной. Ныла в сердце застарелой занозой, вынуждая снова и снова вспоминать то, что я всеми силами пыталась не вспоминать.

- Ты не виноват в гибели побратима, Иден, - проговорила я, - ты виноват только в том, что понадеялся на власти и не нашел другого способа сообщить мне правду сразу. Я бы приняла ее проще, чем то, что вы исчезли с планеты без каких-либо объяснений.

- Мы узнали об этом...

- После нашей ночи, - сказала я спокойно. Морок кошмара уже меня отпустил. А вчерашняя истерика, во время которой я складывала все части этой головоломки, поставила мозги на место и заставило снова смотреть на все трезво, не погружаясь в свою боль, в переживания, в страхи.

Я будто резко выплыла из холодного, мутного тумана, в котором пребывала все эти недели. Не думала, что такое может случиться именно со мной. Думала, таким состояниям подвержена только слабые духом разумные.