Печенье счастья

– Ой, прости, – быстро сказал я.

Ее подруги засмеялись. Ханна протянула мне шапку, брезгливо держа ее между большим и указательным пальцами, как будто это был сопливый носовой платок.

– Идиот! – буркнула она.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Двери автобуса начали закрываться. Ханна и ее компания со всех ног устремились к нему, чтобы успеть сесть.

– Какой хорошенький, – услышал я напоследок от одной из девчонок. При этом у нее был такой голос, как будто речь шла о котенке или хомячке.

Я натянул шапку и огляделся. Где же Бие? Неужели я ошибся и это была не она? Нет, я точно видел ее. Вдруг за стариком, который спускался на дрожащих ногах по лестнице, снова мелькнула синяя шапочка.

Я ринулся вперед.

– Привет! – крикнул я. – Какая встреча…

Старик отошел в сторону, и я увидел, что это была не Бие. Это была какая-то совсем другая девчонка, гораздо младше по виду, со светлыми волосами, выбившимися из-под шапки. Девчонка взглянула мельком на меня и, оставив без внимания мое нелепое приветствие, проскочила мимо. Тут я услышал другой голос:

– А, привет… а мы знакомы?

Это был тот старик на дрожащих ногах. Он остановился, пристально смотря на меня. Старик, конечно, подумал, что я обратился именно к нему. Каким же, должно быть, дураком выглядел я со стороны.

– Нет, – буркнул я и отвернулся от старика.

И тут увидел… ее.

Я притворился, что машу рукой кому-то из отъезжающего автобуса, и, конечно, как назло, этими «кому-то» оказались Ханна и ее подруги, сидевшие прямо у заднего окна. Я быстро опустил руку, но было уже поздно. Ханна закатила глаза, а одна из ее подруг послала мне воздушный поцелуй.

Автобус вырулил на дорогу и исчез в потоке машин.

Тут я вздрогнул, потому что кто-то тронул меня за плечо. Развернувшись, я увидел маму Бие.

Меня моментально приморозило к асфальту.

– Привет, Оскар, – улыбнулась женщина. – Тебя ведь Оскаром зовут, верно?

Я еле кивнул: шея отказывалась сгибаться.

– Вы с Бие вчера весело провели время? – спросила мама Бие.

Я нехотя кивнул опять. Что, интересно, рассказала ей Бие?

– Она выглядела такой счастливой, когда вернулась домой, – продолжала между тем женщина.

Я опять кивнул, только медленнее. До меня постепенно доходил смысл сказанного: «Она выглядела такой счастливой, когда вернулась домой». У меня в животе как будто зажглась маленькая лампа.

Мама Бие, улыбнувшись, пошла дальше, но тут меня разморозило, и я подбежал к ней:

– Извините, а можно узнать…. Бие дома?

– Нет, она сегодня ночует у подруги. Передать ей что-нибудь?

Я помотал головой, а мама Бие, снова улыбнувшись, достала из сумки ключи, отперла дверь и исчезла в ресторане. Дверь за ней захлопнулась, и я остался снаружи один.

Но зато я больше не мерз, потому что изнутри меня согревала маленькая лампа.

Блики солнца

Не помню, как дошел сюда, но неожиданно я обнаружил, что стою рядом с домом бабушки. Я задрал голову и посмотрел наверх, но, конечно, ничего не увидел. Моя бабушка живет на самом верху, и из ее окон можно увидеть пол-Стокгольма.

Я быстро набрал код и потянул дверь в подъезд, но она оставалась закрытой. Тогда я тщательнее, чем в первый раз, нажал на кнопки. Не помогло. Значит, на двери сменили код. Такое иногда бывает. Я позвонил по домофону. Немного подождав, я услышал потрескивания, и следом из динамика донесся бабушкин голос:

– Алло!

– Привет, бабуль. Это я, – сказал я.

– Алло! – снова закричала бабушка.

Я наклонился к самому динамику и медленно и раздельно произнес:

– Бабушка, это я, Оскар.

– Нет, у меня ничего такого нет, – ответила бабуля.

Я вздохнул и заорал что есть мочи:

– БАБУЛЯ, ЭТО Я!!!

Шедшая по тротуару девушка вздрогнула и отпрянула в сторону.

– A-а… Оскар? Это ты? – удивленно спросила бабушка.

– ДА!!! – Я был уже на пределе своих голосовых возможностей.

– Ой, Оскар! А почему ты не заходишь?

Я тяжело вздохнул, готовясь к новому рывку, но бабушка все-таки что-то сообразила:

– A-а… поняла! Нам вчера код сменили, а…

– Я это уже понял, бабуль! Впусти меня!!! – завопил я.

Из соседнего подъезда вышла молодая мама с ребенком и таксой. Услышав мои вопли, ребенок заревел в голос, а такса завертелась колбасой и залаяла. Я вконец обозлился, а бабушка между тем безмятежно вещала дальше:

– …а ты, конечно, не знал. Но я записала его прямо под трубкой от домофона…

– Я врубился, бабуль! Впусти же меня наконец!

В динамике повисла пауза. Потом я услышал:

– До чего же это захватывающе, Оскар! Ты обязательно должен подняться ко мне и рассказать все поподробнее.

В замке щелкнуло, и дверь в подъезд открылась. Пока я ждал лифт, думал над тем, что могли значить последние бабушкины слова: «До чего же это захватывающе. Ты обязательно должен подняться ко мне и рассказать все поподробнее». Что она имела в виду? Что такого она могла услышать? Я постарался вспомнить, что именно я прокричал ей в конце.

«Я врубился, бабуль. Впусти же меня наконец».

Как это можно еще неправильно услышать? «Я врубился. Я…»