Печки-лавочки

– «Лекции», «лекции», – недовольно заметил профессор. – Поговорил бы лучше с живыми людьми – это не социологические столбики с цифрами…

– Социология – это как раз живые люди, – отрезал сын. – Вечером мы с удовольствием поговорим.

– Вечером у вас Дом кино, театр, друзья… Послушал бы, правда. Иван, расскажи ему про учительницу…

Где-то в одной из комнат затрещал телефон. Иван-сын скоро пошел туда.

– А ведь какая видимость деятельности! – все ворчал профессор.

Иван и Нюра не понимали: всерьез профессор чем-то недоволен или же это такая его манера говорить дома?

– Папа, тебя! – позвал сын.

Профессор пошел к телефону.

Супруги Расторгуевы на малое время остались одни.

– Опять вылетел с языком? – сердито, негромко заговорила Нюра. – Чего рассказывал про учительницу-то? Про какую учительницу?

– Да это… про Федорову…

– Тьфу! Вот пропишут куда-нибудь в газету!.. Сказал – рассказал такой-то. Чего рассказывал-то?

Иван лихорадочно обдумывал положение.

– Ну, во-первых, можно сказать, что я был выпивши… Спьяну молол. Так? Потом, я говорил, что она получает сто рублей… Но я же забыл алименты! Сорок семь рублей алиментов. Сто сорок семь – не такая уж это бедность.

– Дрова бесплатно привозют, – подсказала Нюра.

– Налогов меньше. Телефон провели, а мне, допустим, фигу…

– Для чего он тебе, телефон-то?

Иван сердился, что не понимают тонких извивов его мысли.

– Да здесь-то, для сравнения-то, надо чего-нибудь говорить! Мало ли, что он не нужен, делай вид, что пропадаешь без телефона…

– А чего ты ему говорил-то?

– Та-а…

– Ванька, скажи! Я, может, чего-нибудь придумаю – выручу тебя. Чего говорил-то?

– Ну, говорил, что я, необразованный человек, живу лучше ее… Ненормально, мол, это. Оно, так-то подумать – ненормально, конечно. Она наших детишек учит, а живет хуже… Да я готов ей вскладчину допла…

В комнату вошли профессор с сыном.

– Ну иди, иди, – говорил отец. – Ай да наука!.. Наизусть на дом не задают?

Иван-сын пожал плечами и вышел.

Иван-гость и Нюра сидели на стульях прямо, неподвижно.

– Иван, Нюра… вы распрямитесь как-нибудь… Чувствуйте себя свободней!

Иван пошевелился на стуле, а Нюра – как сидела, так и осталась сидеть – в гостях-то она знала, как себя вести. Она только чуть улыбнулась и чуть кивнула головой.

Профессор пошел на кухню.

– Они надолго? – спросила Марья Ивановна.

– А что? – наструнился профессор.

– Ничего, просто спрашиваю.

– Мне показалось – не просто.

– Но я должна подумать, рассчитать…

– Изволь, они пробудут здесь две недели, – спокойно сказал профессор. И даже не стал смотреть, как удивилась Марья Ивановна. – Приготовь завтрак.

– Почему две недели? Они же куда-то дальше едут…

– Они едут на юг. А почему бы им не пожить две недели в Москве? У них это не так часто случается.

– Пожалуйста, пусть живут. Почему ты нервничаешь?

– Я? Нисколько.

– Только очень тебя прошу: води их по Москве сам, не проси Ивана – ему действительно некогда.

– Я знаю, у него лекции.

– У него лекции, да, – стала утрачивать спокойствие Марья Ивановна. – Если тебе…

Иван-гость осмелел в большой, обставленной книжными шкафами комнате. Прохаживался, смотрел книги.

– Не тронь! – сказала Нюра.

– Чего?

– Сядь и сиди. Не лазий там. Чего ты там забыл?

– Книги смотрю… Что тут такого? Все культурные люди так делают.

– Культурные люди в чужом доме сядут и сидят.

– Ну и неправильно! Надо… развязней быть. Поговорить…

– Ты уж один раз поговорил… Говорун…

– Конечно. А то сидим, как аршин проглотили. Надо, чтоб мы людям не в тягость были… Чтоб интересно с нами было, – учил Иван.

– Откуда только набрался! Возьми вот расскажи, как вы в прошлом годе от медведя чесали. Пусть люди похохочут…

Вошел профессор, весело объявил:

– Сейчас будем завтракать!

Нюра не шевельнулась.

А Иван кивнул головой одобрил:

– Хорошее дело.

– Ну, так как вам Москва-то?

– Очень большая, – вежливо сказала Нюра.

– Вавилон! Заметьте, однако: за последние годы рождаемость в городах упала в два раза. А прирост населения в полтора раза увеличился. Опять отдувается деревня-матушка. Не хотим мы рожать в городе, и все тут. Нам некогда, мы заняты серьезной деятельностью!.. Охламоны.

Марья Ивановна, собирая на стол, заметила с упреком:

– Не утомлял бы гостей, товарищ профессор. Сам же…

– Им это полезно знать.

– Сына упрекаешь за лекции, а сам…

– Это цифры ученых. Социология.

– Что же здесь плохого, если они знают эти цифры? Они этим занимаются… Они ставят перед обществом вопросы.

– Честные, деятельные люди перед собой ставят вопросы, а не…

В дверь в это время позвонили. Марья Ивановна пошла открывать.

Вошел пожилой человек, по облику тоже профессор… Лысый. Поздоровался.

– Приехал?

– Приехал.

– Ну как? Полностью сельский человек?

– Не говорите! С собой даже привез… На сына набросился – за лекции…

– Предлагает ехать в деревню? – с улыбкой спрашивал лысый профессор, снимая плащ. – В народ?

– Теперь это надолго, – вздохнула Марья Ивановна.

Лысый профессор погладил лысину, вошел в комнату.

– Ну, здравствуйте, здравствуйте!.. С приездом. – Лысый уселся в удобное кресло, с улыбкой осмотрел хозяина. – Как поживает деревня-матушка?

Профессор-хозяин тоже изобразил обаятельную улыбку.