Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе?

И вот в октябре 2008 года в Москве проходит первый в новом учебном году мониторинг в одиннадцатых классах. Ограничусь лишь одним примером. Во втором варианте ребятам предложили текст В. Астафьева, точнее «по Астафьеву». Текст, с моей точки зрения, не безупречный. В толковании его я разошелся со своими учениками и даже с некоторыми своими коллегами. В принципе все это нормально: ученики часто не соглашаются со мной и порой бывают правы. Но здесь-то ставка – 21 балл из 60, поступление или непоступление в институт. Приведу этот текст полностью.

...

«В купе поезда, куда я вошел с опозданием, человек с одной рукой, судя по возрасту, инвалид войны, надевал миловидной, молодящейся даме мягкие тапочки с розочками-аппликациями на носках.

Обутая и ободренная, дама ушла в коридор, скучая, смотрела в окно. (Если рассказчик в это время находился в купе, то он не мог видеть то, что происходило в коридоре, тем более скучающий взгляд в окно: дама к коридору стояла ведь спиной. – Л. А.) Инвалид принялся заправлять постель.

Ничего не скажешь, делал он эту работу одной рукой довольно ловко, хотя и не очень скоро, – привык, видать, заниматься домашними делами. Но одна рука есть одна рука, и он устал изрядно, пока заправлял постель.

– Мурочка! Все в порядке, – известил он даму и присел к столику.

Дама вошла в купе, пальчиками подправила не совсем ловко заделанную под матрас простыню и победительно взглянула на меня: “Вот как он меня любит!”

Инвалид по-собачьи преданно перехватил ее взгляд, будто подтвердил: “Вот как я ее люблю!” Потом они начали перепираться насчет нижнего места, и дама снисходительно уступила.

– Ну хорошо, хорошо! – Поцеловав усталого спутника, мужа, как выяснилось потом, пожелала ему спокойной ночи и стала устраиваться на нижнем месте.

Сходив в туалет, инвалид попытался молодецки вспрыгнуть на вторую полку – не получилось. Он засмущался, начал извиняться передо мной, спрашивать у Мурочки, не потревожил ли он ее.

– Да ложись ты, ради бога, ложись! Чего ты возишься? – строго молвила дама, и супруг ее снова заизвинялся, заспешил.

Дело кончилось тем, что мне пришлось помочь ему взобраться на вторую полку. Поскольку мы оба были фронтовики, то как-то и замяли неловкость, отшутились. Инвалид был известный архитектор, ехал с ответственного совещания, жена же его сопровождала, чтобы ему не было так трудно в пути.

Долго не мог уснуть архитектор на второй полке, однако и шевелиться боялся: не хотел тревожить свою Мурочку. И я подумал, что любовь, конечно, бывает разная и, наверное, я ее понимал как-то упрощенно, прямолинейно, или уже вовсе не понимаю. Во всяком случае, такую вот любовь, если это в самом деле любовь, мне постичь было непосильно».

А дальше шло задание А 28:

...