Педагогические притчи (сборник)

Каждого, кто меня окружает и будет окружать, считаю Учителем своим. Я – ученик своих учеников.

Исключаю из своего сознания понятие «враг» в отношении и Прошлого, и Настоящего, и Будущего. Если кто сам сделается для меня таким, прощаю. Если кто примет меня таким, пусть простит милосердно, если сможет, ибо не знал, что творил.

Давно я сжег в себе зависть и ненависть. Сожгу теперь все остатки раздражения и неприязни. Даю торжествовать в сердце моем любви и умиротворению.

Вхожу в Будущее со своим видением Ребенка: если Вселенная действительно беспредельна, а Природа не имеет исчисления в своем творчестве, то Ребенок – единственная модель Вселенной и Природы.

Буду ценить и уважать свободную мысль любого и буду беречь свою свободную жизнь.

Буду жить по зову вековой мудрости: утверждающий – богат, отрицающий – беден.

Берите, люди добрые, если желаете, дары моего духа. И скажу сердечное спасибо каждому, кто улыбнется мне.

Ну как, мой Дорогой Учитель, приняли бы Вы меня таким в Наступающую Эпоху Духа и Сердца?

Слезы познания

Удивительный мой Учитель, Дейда Варо!

Как любили мы Сандрика, сына великого режиссера Сандро Ахметели. Родителей репрессировали, и он не знал, где они и живы ли. Вы, наверное, смотрели в театре им. Руставели постановки Ахметели и потому воспринимали сына «врага народа» через его горе.

Сандрик умел читать выразительно, артистично.

И когда надо было читать в классе вслух какое-либо литературное произведение, Вы, как правило, поручали это ему. Мы слушали, затаив дыхание, а Вы в это время выбирали место у окна и тоже забывали об уроке.

Но вот пришел он однажды и предложил почитать стихи. «Читай!» – сказали Вы. Он достал из-под парты маленькую книжку в темном переплете и начал читать. Был 1947 год, а стихи были Тициана Табидзе, запрещенные, ибо поэт считался «врагом народа».

Мы тогда всего этого не знали, но Вы же знали!.. Вы стояли у окна и слушали чтение стихов поэта тончайшей души. В классе витали радость, потом – грусть, потом – восхищение, потом – сожаление, потом…

И Вы, мой любимый Учитель, вдруг заплакали. Мы все видели, – а Вы и не скрывали, – как текли слезы по Вашим щекам. Вы утирали их кружевным платком, но слезам не было конца.

Только Сандрик не видел ничего, он весь был в поэзии и увлекал нас туда же. Слезы катились из наших глаз.

Урок в слезах, слезы в стихах, стихи в слезах…

Слезы омывали наши души и сердца.

Теперь, спустя более чем полувека, когда я вспоминаю наши уроки литературы, хочется задать Вам вопросы, чтобы разгадать Вашу тайну: почему мы на уроках больше читали, чем пересказывали «своими словами» прочитанное? Почему больше размышляли по поводу прочитанного, нежели отвечали на Ваши вопросы? Почему вы отпускали нас скорее озабоченными, чем выполнившими свой долг учениками? Почему время от времени мы видели слезы на Ваших глазах, которые заставляли нас тоже расчувствоваться?

Знаете, чем для меня стала художественная литература?

Она для меня путь поиска собственной судьбы, путь познания жизни. Я умею выбирать книги: одни читаю с упоением, другие – даже не хочу брать в руки. В каждой книге ищу подтекст, смысл. Сердце мое плачет, а глаза не сдерживают слез, когда жизнь героев складывается трагично. И все это от Вас, от Ваших уроков познания жизни через литературу.

У нас и потом, после того памятного урока, не раз увлажнялись очи. Мы плакали и тогда, когда ушел из жизни Сандрик – он попал под колеса трамвая, спеша к людям, которые привезли весть о том, что его мама жива. Счастье принесло несчастье.

Слезы на уроках как в жизни.

Также и радость на уроках как в жизни.

В общем, чувства на уроках литературы как в жизни.

Но говорю о слезах потому, что никто не учит молодых познавать себя и жизнь через глубокие переживания, через слезы.

Слезы укрепляют дух, в слезах зреет душа, облагораживается сердце. Конечно, речь идет о тех слезах и чувствах, которые рождались у нас на Ваших уроках литературы, когда вы сами не стыдились проявлять свои чувства перед учениками.

Милый мой Учитель! Ну почему же Вы не написали книгу о педагогике слез?

Подвиг

Учитель мой на всю мою жизнь, Дейда Варо!

При каждой встрече с учителями меня постоянно спрашивают об источниках моих педагогических взглядов. «Скажите, – говорят коллеги, – что нам читать?» И я называю книги, которые можно приобрести в книжных магазинах, взять из библиотеки. Но я не могу назвать им книгу, из которой по крупицам черпаю истину и вдохновение, с которой сверяю свои мысли и обобщения. Не могу назвать эту книгу, потому что она одна-единственная: это Ваш неисчерпаемый и неразгаданный образ, который хранится во мне.

То и дело «листаю» ее живые страницы, и вовсе не затем, чтобы вспомнить прошлое, а для того, чтобы познать Вашу педагогическую мудрость.

Вот и страницы 1946–1947 учебного года, восьмой класс.

Годы были сложные – послевоенные, сталинские.