Педагогические размышления. Сборник

Придавая огромное значение воспитанию перспективы, A.C. Макаренко говорил, что «сила и красота в человеке определяется исключительно по типу его отношения к перспективе». Ставя перед детьми, в работе с ними простые, незначительные перспективы, как-то: хороший обед, поход в цирк, очистка пруда, надо постоянно возбуждать к жизни и особенно расширять перспективы целого коллектива, доводя их до перспектив всего государства [1, с. 585]. Ближайшей коллективной перспективой после завоевания Куряжа сделался праздник первого снопа [1, с. 586]. Он ставил перед детьми не мечту о перспективе неопределенного далекого счастья, а реальную прекрасную перспективу деятельной жизни большого счастливого коллектива. Возьмем, например, перспективу поездки детей в дальний отдых на море всем коллективом. Какая большая и широкая воспитательная работа развивается в связи с достижением данной перспективы. Дети стараются и лучше учиться, и работать, и вести себя так, чтобы, добившись в результате трудовых усилий хороших успехов, затем осуществить экскурсию, поставленную им в перспективе.

Процесс воспитания подростков и организация коллектива не могли бы совершиться, если бы во взаимоотношениях между детьми и заведующим учреждением, педагогами не было доверия. Мы также знаем, что доверие – основа воспитательной работы с детьми. A.C. Макаренко считал доверие одним из условий его педагогического успеха.

Доверие как принцип воспитания должно быть и в школьной работе, и в семейном воспитании. Именно доверие было стимулом для быстрого закрепления сплоченности в коллективе. Через доверие руководителя учреждения к детям разрушается их недоверие к себе, к педагогам, к коллективной перспективе. A.C. Макаренко приводит ряд характерных фактов проявления доверия к детям.

Сама идея организации коллективов, поручение детям выполнения управления, самостоятельность дежурного в управлении колонией, предложение самому решать, сделать выбор – это всё образцы выраженного доверия. Доверие тогда имеет сильный резонанс, когда оно не носит интимного характера, а, наоборот, имеет общественный характер, проводится на общественном деле и связано с интересами всего коллектива. В Куряже он призывал горьковцев к организации Куряжского коллектива. Это доверие к горьковцам служить наглядным примером для недоверчивых колонистов Куряжа, встретивших и относившихся с безразличием к начинаниям в их колонии.

Ярким примером индивидуального доверия служит разговор A.C. Макаренко с Семеном Карабановым. На вопрос Семена:

– Вы мне прямо скажите, верите вы мне?

– Верю, – ответил Макаренко.

– Нет, вы правду скажите: верите?

– Я думаю, прежнего ж не будет?

– Вот видите, значит, не совсем верите…

– Напрасно ты, Семён, так волнуешься. Я всякому человеку верю, только одному больше, другому меньше [1, с. 188].

Макаренко всегда учитывал, что разговор с воспитанником по вопросу, который волнует его, никогда не должен забываться. Слова учителя, руководителя глубоко западают в душу ребенка, он их долго помнит и переживает. Разговор этот мог бы забыться, и, может быть, это стало бы роковым для Семёна, поскольку у него закралось сомнение в доверии к нему Макаренко. Это могло бы толкнуть его на второй уход из колонии. Но Антон Семёнович, поговорив с Семёном, не упустил его из виду. Через две недели вдруг, неожиданно для Семёна, Антон Семёнович позвал его к себе и сказал просто. Сказать просто – в этом тоже гвоздь доверия:

– Вот доверенность, получишь в финотделе 500 рублей.

Семён открыл рот и глаза… Неловко сказал:

– 500 рублей? И что?

– И больше ничего, – сказал Антон Семёнович, заглядывая в ящик стола, – привезешь их мне. Вот револьвер, на всякий случай.

Прошло две недели, Макаренко дает приказание Семёну:

– Поезжай, получи 2000 рублей [1, с. 188–189].

Антон Семёнович Макаренко образно показывает, как воспитанник нашел доверие к нему. Семён понимал, что Антон Семёнович, посылая его получить 2000 рублей, доверял ему, но и рисковал. Антон Семёнович не подчеркивал своего риска, но воспитанник понимал, что заведующий колонией рискует. На исчерпывающее восклицание Семёна:

– Ой, и хитрый же вы, Антон Семёнович!

Макаренко спокойно отвечает:

– Никакой хитрости.

Заметив, что Семён все еще сомневается, Макаренко убеждает Семёна своим утверждением:

– Я ничего не боюсь. Я знаю: ты человек такой же честный, как и я [1, с. 190].