Пьедестал для аутсайдера

Халифман облегченно вздохнул. Самое главное – это первая реакция. Если Смыкалов ничего не сказал сразу, то и потом может ничего не сказать. Хотя, конечно, помнить будет. Но кто мог предположить, что эти гэкачеписты проиграют? Кто тогда мог поставить против них? Против партии, КГБ, армии, МВД? Против всех первых лиц государства?

– Я всегда к вашим услугам, – проникновенно произнес Иосиф Наумович, – и готов помогать вам во всех ваших начинаниях.

Илья Данилович кивнул и вышел из приемной. В коридоре его ждала Ванда Богдановна.

– Наш дорогой и любимый Илья Данилович, – почти пропела она, – как я за вас рада! Наконец мы избавимся ото всех этих коммунистических мамонтов. Как давно вы заслуживали этого выдвижения. Вы знаете, как я за вас переживала.

Смыкалов вспомнил, как она несколько раз прошла мимо него, не здороваясь и в упор его не замечая. И решил пошутить. К нему постепенно возвращалась уверенность.

– Вам нужно срочно обратиться к офтальмологу, – сказал он, поправляя свои очки.

– К кому? – не поняла Ванда Богдановна.

– К глазному врачу, – пояснил Смыкалов, – нужно лечить зрение.

– Нет. У меня нормальное зрение, – удивилась она, – меня недавно проверяли. Все в порядке, даже несмотря на повышенный сахар.

– Думаю, что не все. Вам обязательно нужно проверить зрение. За последние два дня вы несколько раз меня не заметили. Наверно, из-за высокого содержания сахара, – пошутил он, – вам обязательно нужно провериться.

И, оставив ее, растерянную и озабоченную, не знающую, как ответить на эту реплику, он прошел дальше по коридору и вошел в приемную заместителя директора. При его появлении Маргарита Акоповна поднялась. У нее были седые волосы, всегда тщательные уложенные. Она была небольшого роста, но одевалась подчеркнуто элегантно и сдержанно. Говорили, что ее супруг работал в Театре оперетты главным осветителем, и поэтому она знала весь репертуар театра наизусть.

– Здравствуйте, Илья Данилович, – сдержанно поздоровалась она. Раньше при появлении Смыкалова она не поднималась и тем более не называла его по имени и отчеству. Но сегодня она была гораздо любезнее.

«Старая ведьма, – неожиданно зло подумал Смыкалов, – неужели она думает, что я оставлю ее в своей приемной?» Ему понравилась эта мысль. Значит, теперь он будет решать, кому оставаться, а кому уходить. Он весело посмотрел на стоявшую перед ним пожилую женщину. Пусть поработает последние дни. Ее давно нужно было отправить на пенсию вместе со всей этой рухлядью, которая есть в приемной Аркадия Николаевича: всеми этими провинциальными горшками с цветами, за которыми она ухаживает, этим старым, покосившимся шкафом, ее печатной машинкой.

– Вас уже ждут, – вежливо сказала Маргарита Акоповна и, когда Смыкалов шагнул к двери, спросила: – Что вы будете пить? Чай или кофе?

Конечно, раньше она никогда об этом не спрашивала. Или она решила поиздеваться, как Анна? Смыкалов зло взглянул на нее. Она терпеливо ждала. Нет, кажется, она спрашивает вполне серьезно.

– Кофе, – кивнул Илья Данилович, открыл дверь и вошел в кабинет заместителя генерального директора.

В большой комнате Сидоряк уже собирал вещи в две коробки, поставленные прямо на стол. Увидев вошедшего, он понимающе кивнул:

– Заходи, заходи, не стесняйся. Теперь это будет твой кабинет.

Смыкалов вошел, оглядываясь. Раньше этот кабинет казался ему невообразимо большим, метров на восемьдесят. На самом деле это была обычная комната в тридцать или тридцать пять метров. Он увидел, как Аркадий Николаевич собирает со стола фотографии своих внуков. Их у него было пятеро.

– Вот такие дела, – сказал Сидоряк, – ваши победили, и теперь мне нужно уходить. Только ты передай Борису, что он напрасно так торопится. Горбачев вернется, и все еще может измениться. Партия нам всегда будет нужна. А я еще остаюсь членом бюро райкома партии.

Илья Данилович молчал. Он вспомнил, как Сидоряк дважды распекал его в эти дни, и неожиданно спросил:

– Можно задать вам один вопрос?

– Конечно. Это теперь твой кабинет, – удивился Аркадий Николаевич, – спрашивай о чем хочешь. Ты не беспокойся. Все, что нужно, я тебе расскажу и покажу. С этим у тебя никаких проблем не будет. Вот только вещи сейчас водитель отнесет в машину. Заявление я уже написал.

– Можете не торопиться, – великодушно предложил Смыкалов, – я хотел спросить о другом. Вы все время были против моего назначения на место Руднева. И за последние два дня дважды говорили мне о неудачно составленном отчете, хотя я составил много таких отчетов и прекрасно знаю, что он выполнен на должном уровне. Я могу узнать, почему вы так необъективно относились ко мне?