Условия для атаки торпедоносцев оказались просто идеальными. Экипажи II/KG 26 использовали их превосходно, так же как и пилоты пикировщиков. На «Хейнкелях» этого подразделения торпеды сбрасывал механик по команде наблюдателя. Это являлось определенным недостатком, так как появлялась заминка. Торпеду следовало сбрасывать по крайней мере в 600 метрах от цели с высоты 40–50 метров, поэтому самолет не успевал отвернуть, прежде чем оказаться прямо над целью. Поэтому немцы обычно снижались к самой воде и отворачивали, только проскочив под носом или кормой атакованного корабля. Все это время самолет был исключительно уязвим, поэтому немецкие летчики пришли в восторг, увидев длинную колонну практически беззащитных транспортов. Над конвоем патрулировали 6 «Бофайтеров» 248-й эскадрильи с Мальты, однако они несколько минут назад повернули на базу, так как не смогли связать с конвоем по радио. Согласно рапортам пилотов, сначала они пробовали вызывать корабли по УКВ, но это ни к чему не привело, так как корабли наведения истребителей отсутствовали. Попытка связаться с помощью радиотелеграфа тоже ничего не дала, корабли не отвечали. Вдобавок суда конвоя обстреляли собственные истребители, поэтому пилотам просто не оставалось ничего иного, как улететь обратно. И едва они исчезли, как появились германские бомбардировщики.
Пилоты Люфтваффе использовали удачный случай наилучшим образом. На «Огайо» кое-как исправили повреждения и дали ход, но выяснилось, что танкер может ходить лишь широкими кругами. К счастью удалось наладить ручное управление, и в 20.30 корабль двинулся вперед со скоростью 7 узлов. Магнитный компас и гирокомпас вышли из строя, поэтому капитан Мэзон с огромным облегчением увидел эсминец «Ашанти» с адмиралом Барроу на борту, который догонял танкер с кормы. Капитан 2 ранга Онслоу позднее писал:
«После того как «Ашанти» на полном ходу увернулся от своей порции бомб и торпед, он приблизился к поврежденному «Огайо». Во время этого боя один из очень близких разрывов привел к выбросу пламени в одном из наших котлов, когда мы шли полным ходом, и в котельном отделении возник опасный пожар. В разгар боя на мостик примчался стармех К.М. Саймондс и сообщил об этом. Мой старший помощник Э.А.С. Бейли доложил мне, на что я ответил: «Спасибо, Чиф. Пожалуйста, погасите его». Через полчаса покрытый копотью и перемазанный нефтью стармех снова поднялся на мостик и доложил, что пожар погашен. На это я ответил: «Какой пожар?» Я был так занят, что совершенно забыл об этом происшествии. У нас на борту находился корреспондент ВВС Тони Кимминс, которого Бейли поставил к эрликону на нижнем мостике. Он все слышал и пришел в полный восторг».
Подойдя к борту танкера, адмирал Барроу запросил Мэзона, не требуется ли ему буксир. На это капитан танкера ответил отрицательно. Однако он попросил провести его корабль через узости, так как он слишком отстал от основной группы. Вскоре подошел эскортный миноносец «Ледбюри» (капитан-лейтенант Р.П. Хилл). Он зажег на корме синюю сигнальную лампу и повел танкер за собой на соединение с конвоем.
Экипаж «Огайо» продолжал отважно сражаться с пожарами, когда появились первые бомбардировщики. Несколько бомб разорвались рядом, но серьезных повреждений не было. 4 человека из экипажа танкера пропали. 2 армейских артиллериста У. Хэндз и Э. Смит побежали к своей спасательной шлюпке. К ним присоединился помощник стюарда Р.В. Мортон, который стоял у пулемета «Браунинг» на шлюпочной палубе, и молоденький юнга М. Гвидотти. Прежде чем они сообразили, что ничего слишком опасного не произошло и корабль не думает тонуть, шлюпка перевернулась и вывалила их в воду. Хэндза, который не умел плавать, спас Гвидотти, удержавший его на воде. К счастью, эскортный миноносец «Бичестер», искавший моряков «Нигерии», которых могло взрывом выбросить за борт, вскоре нашел их и подобрал. Их отсутствие на танкере заметили только на следующий день.
Бомбардировщики атаковали парами и по одиночке в течение получаса, и многие корабли спаслись просто чудом.