Педология: Утопия и реальность

В следующем году, в речи на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности тов. Сталин ставит вопрос о возможностях и действительности в связи с выполнением контрольных цифр, а в речи на совещании хозяйственников в июне 1931 г. в связи с выполнением производственной программы снова повторяет, что претворение возможностей в действительность «зависит исключительно от нас самих, от нашего умения и нашего желания использовать имеющиеся у нас богатейшие возможности»[279].

Как видно из приведенных цитат, тов. Сталин, говоря об объективных возможностях, всегда подчеркивает, что для превращения имеющихся возможностей в действительность всегда необходимо активнейшее организованное вмешательство в ход развития, необходимо организованное действие, причем он тут же с гениальной простотой и предельной ясностью этот план всегда и намечает.

Закономерностей развития ребенка лженаука педология искала в стихийных воздействиях среды, не учитывая того, что превращение тех или иных возможностей в действительность, особенно в социалистическом обществе, необходимо связывать с целеполагающей деятельностью человека, с организованным вмешательством в процесс развития, в данном случае в процесс развития ребенка, вмешательство, которое осуществляется прежде всего через школу, через обучение.

Но этого мы, бывшие педологи, как раз и не учитывали. Идя на поводу буржуазные теорий, мы извращали истинную картину развития ребенка в наших, в социалистических условиях, а поэтому мы не только не помогли, но вредили нашей школе.

Вместе с буржуазными теориями мы заимствовали и буржуазные методы исследования ребенка, в том числе и метод тестов, о котором мы будем говорить особо. Преимущественное место, как мы уже указывали, отводилось биологическим методикам, но и методу тестов мы оказывали особое предпочтение.

В своем уже упомянутом нами докладе на первом педологическом съезде Залкинд, исходя из того, что на первое место нужно поставить «диалектически-целостное и объективное» изучение ребенка, наряду с теми методиками, о которых мы говорили выше, — рекомендует биометрию, наблюдение, рефлексологический и «объективно-психологический» эксперимент, статистику и методику тестов.

К обоснованию «целостного изучения» в педологии Залкинд возвращается не один раз и после этого съезда. Много о «целостном подходе» к изучению ребенка говорили и другие бывшие педологи, особенно Моложавый. Именно из-за принципа целостности ими отрицалась необходимость существования многих наук, изучающих ребенка.

Все эти науки должна, по мнению Залкинда и его сторонников, заменить педология. Легко видеть, что здесь педологи на первое место выдвигали синтез, умаляя значение анализа. Но о неправильности такого подхода писал еще Энгельс. В его «Диалектике природы» мы находим следующее:

«Индукция и дедукция связаны между собой столь же необходимым образом, как синтез и анализ. Вместо того, чтобы превозносить одну из них до небес за счет другой, лучше стараться применять каждую на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если иметь в виду их связь между собой, их взаимное дополнение друг другом»[280].

Исходя из этого, Энгельс защищает и необходимость существования отдельных научных дисциплин, которые заняты изучением различных форм движения. «Классификация наук, — пишет он, — из которых каждая анализирует отдельную форму движения или ряд связанных между собой и переходящих друг в друга форм движения, является также классификацией, иерархией, согласно присущему им порядку, самых этих форм движения, и в этом именно и заключается ее значение» («Диалектика природы» 1932, с. 18).

Вряд ли нужно доказывать, что с этой точкой зрения ребенка могут изучать различные научные дисциплины, каждая со своей специфической точки зрения. Но с этим как раз не соглашались бывшие педологи, считавшие, что педология может заменить все эти науки своим «целостным» подходом к изучению ребенка.

Как же понимал Залкинд этот целостный подход?

Ответ на этот вопрос мы находим в его большой статье в журнале «Педология» (№ 2 (14), 1931).