Педология: Утопия и реальность

В итоге анализа психотерапевтических школ[152] мы имеем установленными: а) стройную, планомерную систему психоневроза, связанную с глубоким нарушением всех биологических функций (психоневроз как организованная система социально-биологического бытия организма); б) глубокое обособление, путем психоневроза, организма от общества (социофобия); в) использование больным его психоневроза в интересах самоудовлетворения и в целях победы над общественной средой или обхода последней (психоневроз как социально-биологическая стратегия); г) самовнушения и эффект внушения в связи с этим представляют собою вторичные явления в результате стратегического избрания больным той или иной социальной тактики (внушаемость как уступка — вымогательство); д) психоневроз возникает за счет социально неиспользованного энергического фонда организма (паразитарный активизм); е) психотерапия — ознакомление с мотивами и методами обособления больного от общества, развязывание жизненно необходимых, но заторможенных его процессов и перекройка всей линии его биологических исканий по пути здоровой их связи с общественной средой (психотерапия — социоортопедия, социагогика).

Тем самым психонервоз — это не элементарная дезорганизация социальной установки организма, но он представляет собою своеобразную активную борьбу организма за сохранение этой установки. Поэтому психотерапия сводится к длительной и настойчивой борьбе, — то явной, то тонко замаскированной, то сознательной, то «подсознательной», — борьба больного с врачом (вся активирующая психотерапия).

В этой борьбе все господствующие сейчас психотерапевтические средства (косвенное и прямое внушение, психоаналитические расшифровки, переносы исканий больного от общественной среды на личность врача (Uebertragung[153]), непосредственная психоортопедия больного) покоятся на личных контактах психоневротика с врачом, на доверии или недоверии первого ко второму, на личных уступках — тяжбах, на субъективных свойствах лечащего и пр.

Часто это приводит к хронической утонченной войне между обоими (летучесть лечебного эффекта, психоаналитическая «жвачка», обострение сопротивлений, усиление внушаемости и пр.), к углублению замаскированных методов невротической борьбы, к привычке жить в социально-искусственной, экзотической (так называемой психотерапевтической) атмосфере, что лишь хронифицирует психоневроз, а не устраняет его.

Лишь живое, непосредственное общение с коллективом, дающее возможность для больного социально-действенных (а не замкнуто-самодовлеющих — «abreagierung»[154]) разрядов, побуждает психоневротика к последовательной серии ауто-аналитических и деловых усилий. Ограничение же психотерапии «личным» анализом больного и личным воздействием на него неминуемо приводит к психотерапевтической наркомании, к «влюбленности» в лечение или врача.

Психоневротика следует непрерывно держать в живой цепи активных социальных контактов, пронизанных здоровым действенным содержанием, сильным и требовательным, ставящим психоневротика и группы психоневротиков в положение абсолютной социальной невыгодности их болезни. Гибко содействуя маневрированию больного в коллективе и умело организуя пути маневрирования всего коллектива в целом, мы уничтожаем в больном необходимость «прятаться» от общества в болезнь, вернее, делаем для него невозможной, нелепой, убыточной эту игру в индивидуалистические фикции, в психоневрические прятки.

Психоневроз — сеть вполне излечимых нарушений организма в области его коллективного бытия. Психотерапия — планомерное, путем коллективистического маневрирования, внедрение больного в такую систему коллективного бытия, которая делает невозможной его социальную обособленность и социально-биологическую дезорганизацию.

VI. Психоневрологический оптимизм и Октябрьская революция

С точки зрения старой психоневрологии всякая революция представляет собою явление социально-болезненное, возникающее из коллективных нервно-психических потрясений (голод, ужасы и истощения войны и т. д.), развертывающееся за счет больного или «низменного» нервно-психического материала («психопатические вожди» и «грубая стадность» масс, «вульгарное» подражание и заражение, «разгул зверских инстинктов», «развал морали» и т. д.) и влекущее к длительной нервно-психической дезорганизации как общества в целом, так и отдельных индивидуумов (массовые послереволюционные психоневропатии, половая вакханалия эпохи реакции, несколько выродившихся послереволюционных поколений и т. д.). Так пишут авторы: Ковалевский, Тард, Сигеле, Лебоп, Сорокин, отчасти, до 1920 года, Бехтерев и др.