Педро Парамо. Равнина в огне

Процесс создания романа интриговал критиков и читателей на протяжении десятилетий с момента его публикации: мог ли писатель, до тех пор известный лишь горсткой рассказов и не получивший какого-либо систематического образования, без чьей-либо помощи создать столь мощное модернистское высказывание, в котором слились воедино инновационная композиция, актуальная и универсальная проблематика и, наконец, беспрецедентно оригинальная поэтика? Ответом на этот вопрос, напоминающий шекспировский или гомеровский, стал ряд литературных мифов, наиболее известный из которых связан с фигурой писателя Хуана Хосе Арреолы: близкий друг Рульфо он якобы помог автору в решающий момент расположить фрагменты «Педро Парамо» в том порядке, в котором читатель находит их сегодня.

Не будем вдаваться в подробности окололитературной мифологии и обратимся к самой литературе[55]. В своем окончательном виде «Педро Парамо» состоит из 69 фрагментов, распределенных по двум сюжетным линиям: линия Хуана Пресиадо, который в поисках отца попадает в деревню Комала, и линия самого заглавного героя, Педро Парамо. Кроме того, с каждой из линий связан целый ряд микроисторий (история Абундио, история Бартоломе́ и Сусаны Сан-Хуан, история падре Рентериа). Сам Рульфо отмечал, что чтение романа требует от читателя определенной внимательности и советовал читать его по меньшей мере три раза. Действительно, первое прочтение «Педро Парамо» обычно сопряжено с некоторыми трудностями, однако чуть более вдумчивый анализ показывает, что логика переплетения двух сюжетных линий предельно ясна: если в первых фрагментах повествование ведется от лица Хуана Пресиадо, то по мере сошествия героя в Комалу это повествование сначала нарушается другими голосами, а после, со смертью рассказчика, прекращается вовсе. На смену линии Хуана Пресиадо, человека без истории, приходит линия Педро Парамо – человека, с фигурой которого связаны истории всех жителей Комалы. Повествование в романе анахронично: линия Хуана Пресиадо, соответствующая настоящему, последовательно прерывается вставками из детства, юношества, зрелости и старости его отца. «Педро Парамо» – роман, начинающийся задолго до своего начала и заканчивающийся спустя много лет после своего конца.

Структура «Педро Парамо» тесно связана с его содержанием. Ломаное повествование и постоянная смена рассказчика позволяют Рульфо добиться столь существенного для его творческого метода размытия границ – времени и пространства, реального и ирреального, жизни и смерти:

Я должен сказать тебе, что в моем первом романе события развивались последовательно, но потом я понял, что жизнь – не чреда происшествий. В жизни на протяжении многих лет может не случаться ничего, а потом, вдруг, произойти сразу множество событий. Далеко не каждый живет жизнь, наполненную происшествиями, и я постарался рассказать историю, в которой последовательность событий размыта, а времени и пространства не существует[56].

Если в плане композиции роман несомненно является новаторским, то социально-историческая реальность, нашедшая отражение в «Педро Парамо», практически полностью совпадает с реальностью рассказов «Равнины в огне». Принципиально новым решением становится выведение на первый план фигуры каси́ка (исп. cacique), в рассказах представленной лишь фрагментарно[57]. Слово «касик» обязано своим происхождением эпохе конкисты: испанские завоеватели называли так вождей индейских племен. В контексте мексиканской (и в целом латиноамериканской) истории первой половины XX века касиками обозначают богатых провинциальных землевладельцев, ставших, ввиду слабости центральной власти, истинными хозяевами местной земли и ее населения. Увлеченный исследователь истории региона, сам Рульфо рассматривал феномен касикизма через призму антропологии: