Педро Жестокий

Казалось бы, пылкий король Кастилии только и ждал этого момента, чтобы вступить в решающее сражение и выиграть его. До этого подобной возможности у него не было.

Но он ею не воспользовался. А разговор Педро со своими капитанами, собравшимися на военный совет, свидетельствует о несвойственных ему нерешительности и малодушии:

— Считаете ли вы, — начал он, — что мы должны атаковать нашего дядю, короля арагонского?

После этого вопроса повисла тяжкая пауза, которую первым прервал Диего де Падилья:

— Ваше величество, вы государь Кастилии и самый могущественный из христианских королей. Но я думаю, что, если вы сегодня атакуете короля Арагона, вы победите его и с Божьей помощью станете императором Испании.

Педро взволнован, он ходит взад-вперед и жует пирог, который подал ему паж:

— Я вижу, что все вы так думаете. Но говорю вам, что, если бы у меня были настоящие вассалы, как у короля Арагона, я бесстрашно сразился бы со всей Испанией. Но где мои настоящие вассалы? Вот этим пирогом я накормил бы всех верных слуг в Кастилии!..

Произнеся эти слова под ропот ошеломленных рыцарей, король Педро отдает приказ трубить отступление. Возможно, он ошибался только наполовину и, осознавая свою возрастающую непопулярность среди собственных рыцарей, предпочел риску быть преданным посреди сражения более надежную тактику нанесения неожиданных ударов.

Однако Мартин Лопес, его самый отважный военачальник, почти сразу же показал неоправданность чрезмерной осторожности своего хозяина: командуя кастильским арьергардом численностью 2000 легких всадников, он разбил наголову половину арагонской армии, которая шла заними по пятам. Этот отважный поступок заставил Педро помучиться угрызениями совести, и он согласился возобновить осаду Орихуелы.

Его приглушенная на время страсть к убийству проснулась, когда он, проезжая через Картахену, узнал, что его флот захватил пять арагонских галер. Он приказал перебить на его глазах пленных офицеров и матросов и не пощадил даже гребцов, перешедших на его галеры.

Орихуелу защищал уважаемый арагонский гранд Мартинес Эслаба. После героического сопротивления он показался на крепостной стене, желая вступить в переговоры. Пока Эслаба вел переговоры с осаждавшими, король приказал двум своим лучникам из своей охраны убить его. Те попали Мартинесу в голову. Умирающего перенесли в кастильский лагерь, где Педро приказал своим хирургам отравить его, и смотрел, как тот погибает в ужасных страданиях.

В ответ на захват Орихуелы Педро Арагонский и граф Трастамарский завладели Мурвиедро и его гарнизоном. Энрике действовал умнее своего врага. Вместо того чтобы предать кастильцев мечу, он собрал их и обратился к ним с такой речью:

— Пусть все те, кто где бы то ни было, сейчас или потом, ищут более терпимого и справедливого правителя, чем дон Педро Кастильский, придут ко мне, настоящему сыну покойного короля дона Альфонса. Ведь я взял в руки оружие только для того, чтобы вернуть кастильскому дворянству его древние привилегии, попранные мои братом.

Эта речь, вскоре получившая известность в Андалузии и в других местах, привела многих дворян, измученных кровавой тиранией короля Педро, вместе со своими вооруженными людьми под знамя графа Трастамарского.

Педро Арагонский, который увидел в этом возможность одержать долгожданную победу, вновь пообещал графу Трастамарскому помочь ему захватить трон Кастилии. Он дал ему 100 000 золотых флоринов на приобретение нового вооружения для своих войск и скрепил договор, согласившись отдать замуж свою дочь, инфанту Элеонору, за старшего из сыновей бастарда, Хуана, который уже считался наследником.

Король Арагона, впервые за всю историю постоянных заключений союзов с графом Трастамарским, заглушил в себе обычную мелочность и официально признал притязания бастарда на корону, которую сам рассчитывал унаследовать в связи со смертью или побегом короля Педро, сославшись на свои семейные связи с потомками Санчо Храброго. Но граф Трастамарский был слишком умен, чтобы забыть о тайных желаниях Педро Арагонского, о которых догадывался, и решил обратить их в свою пользу.

Педро IV пришлось принять требования, которые бастард написал собственноручно. Граф предусмотрел и уточнил все детали: восшествие Энрике на престол; представление новобрачных кортесам; приданое для юной Элеоноры; охрану принцессы и неизменность соглашения до той поры, когда она вступит в брачный возраст (Элеоноре тогда было всего девять лет); то, что она будет жить в замке Опол…

Отныне граф Трастамарский располагал всеми гарантиями. Педро Арагонский даже поклялся на Евангелии в присутствии двух епископов. Теперь любая новая попытка Педро IV уклониться от обязательства, данного в такой торжественной обстановке, выглядела бы святотатством.

X. Энрике становится королем

Очень значимые обстоятельства вскоре изменят примерно равное соотношение сил не в пользу короля Кастилии и придадут размах войне, которая до того была всего лишь чередой случайных стычек, прерываемых сделками и перемириями.