Педро Жестокий

В первой пьесе король Педро защищает скромную крестьянку от сеньора, который хочет ее соблазнить и дерзость которого король наказывает следующим образом: сначала инкогнито на дуэль, а затем, назвав свое имя, милостиво прощает. Здесь, как мы видим, все выдержано в версии «поборника справедливости»: защита слабых от сильных, рыцарская храбрость, заслуженное наказание и, наконец, милосердие. Когда король говорит злому дворянину, которого он держит в своих руках: «…Запомни, что короли из-за Божественного права, данного им, на посту сюзерена сильнее, чем обычные люди», — в этих словах явно сквозит главная мысль защитников Педро Жестокого: слепое уважение королевского звания и утверждение, что мнение народа не играет роли.

В «Серебряной девочке», где король — всего лишь несчастный любовник, или в «Угольщице», где он чуть было не влюбился в одну из своих незаконнорожденных сестер, происхождение которой ему неизвестно, тезис остается прежним: король есть король и не может поступать плохо…

По сути, пьесы Лопе представят нам скорее образ не Педро Жестокого, а некий безымянный обобщенный образ «доброго деспота». Однако драматург, чтобы чересчур не искажать исторической правды, почти всегда вставляет, как будто ненароком, в постановку такую деталь из жизни Педро, которая подтверждает, что автору все известно.

В «Дворянине из Иллескаса» появляется привидение церковника, которого Педро казнил и который упрекает его в жестокости. В «Серебряной девочке» арабский астролог предсказывает графу Трастамарскому — играющему в пьесе роль плохого мальчика — казнь Фадрика и трагедию при Монтьеле. Это не что иное, как истории о монахе из Нахеры и старике из Толедо, рассказанные Айялой.

В заключение отметим, что искусство Лопе заключается не в искажении хроники, а в создании с помощью недомолвок образа Педро Жестокого, олицетворяющего одновременно величие и тяжесть доли короля.

Руис де Аларкон использует похожую хитрость. Несмотря на то, что в его творчестве преобладают комедии, а не драмы, он, вероятно, поддался тому ореолу популярности, которым его старшему собрату, Лопе де Вега, удалось окружить образ Педро Жестокого. Создается впечатление, что обеление памяти этого короля стало профессиональной обязанностью театральных авторов и все хотят внести свой вклад.

В развязке «Приобрести друзей», одной из лучших его пьес, он выводит на сцену короля Педро в образе нового Соломона, величественного судьи, который умеет отличать добро от зла и воздать каждому по заслугам. Спрятавшись за ковром, он все видел и слышал и появляется как даритель милосердия и справедливости.

У Монтальвана совершенно другой стиль. В своей «двухдневной» трагедии «Дверь Макарены», написанной почти сразу после смерти Лопе, учеником и коллегой которого он был, он вольно обращается с историей и пытается пересмотреть хронику Айялы, приукрасив ее несколькими сюжетами, выдуманными специально для театра.

В действительности Монтальван вовсе не хочет представить нам короля с чертами добродушного монарха, а его стремление к исторической точности вынуждает не скрывать его жестокости. Но он пытается оправдать Педро, описывая злость и интриги других актеров драмы — Фадрика ла Падильи и в первую очередь королевы Бланки.

Он делает из несчастной принцессы, игнорируя историческую правду, неверную супругу и заговорщицу, казнь которой выглядит единственным способом защитить трон. Не граф Траста-марский, поднявший французов против короля Кастилии, убивает короля Педро — нужно уважать личность будущего Энрике II… — а погибает он от руки жестокого дю Геклена, который вероломно заманил его в свой шатер.

Это драматическое произведение, которое в литературном отношении едва ли достойно пера известного автора «Теруэльских любовников», беспричинно искажает правду, что даже не объясняется, как у Лопе, стремлением прославить монархический принцип. Но уже в ту эпоху театр служил источником знаний по истории, и Мон-тальван таким образом, поддерживая смелую легенду о «борце за справедливость», укреплял доверие к ней зрителей.

Самое популярное восхваление короля Педро принадлежит Кальдерону де ла Барка. Его знаменитая комедия «Врач его чести», появившаяся в 1637 году, вероятно, одновременно с пьесой Монтальвана, считается, по мнению многих, в частности Менендеса-и-Пелайо, образцом жанра и одним из лучших его произведений. Впрочем, он, возможно, позаимствовал ее сюжет из одной последней пьесы Лопе о Педро Жестоком под таким же названием, пьесы настолько посредственной, что нет уверенности в авторстве Лопе.

Нет смысла пересказывать сложный сюжет этого произведения, основная мысль которого — некая теория семейной чести, как ее мрачно и строго проповедовала мораль средневековья. Разве что следует отметить, что король Педро играет в ней роль величественного и мудрого судьи, и показывает себя хранителем основ, чтящим семейные традиции старой Испании.