Пегас, лев и кентавр

ДОЛБУШИН (тихо). Вы помните камень, которым Каин убил своего брата Авеля? Разве этот камень не вобрал в себя идею, некогда вызревшую в болоте?

Долгая пауза. Полина слышит, как под Белдо скрипит стул.

БЕЛДО (возбужденно). И они отдали его вам? ВАМ, а не ГАЮ? Почему?

ДОЛБУШИН. Он оказался на удивление небольшим. Меньше кулака, но с острым выступом… Прекрасно поместился в ручке зонта и даже отчасти оживил его… Этот зонт позволяет мне многое, но – проклятье! – его нельзя даже потерять! Всякое убийство, совершенное в мире – не важно чем: пулей, ножом, голыми руками, – отзывается во мне зудящей болью. Особенно мерзко бывает по ночам. Поверьте, Белдо, если Тилль получит мой зонт, он через неделю принесет его обратно.

БЕЛДО (завистливо). Пусть так, но возможности, возможности…

ДОЛБУШИН. Иногда задумываюсь: а, допустим, первая капля первого после сотворения Земли дождя? Что она? Или первый из бликов огня, возникший от первого удара молнии? Какая чудовищная власть у этих нульпредметов!

БЕЛДО. Это не нульпредмет. Первосущность. Она больше нульпредмета. За первосущностями пришлось бы прорываться за вторую скальную гряду – к той центральной скале без вершины! Это не по силам ни одному шныру.

ДОЛБУШИН. Откуда у нас такая уверенность? Девушка не прорывалась дальше первой гряды.

БЕЛДО. Но была в долине между первой и второй. И там нашла сильнейшую закладку, рядом с которой находилась контрзакладка. Возможно, это была скала, рядом с которой бабочка отложила яйцо, ставшее гусеницей и затем куколкой… А возможно, долина за первой скальной грядой является зеркальным отражением долины за второй! Или того больше: существует одновременно в двух измерениях! (Волнуясь.) Прорвавшись к этой скале с контрзакладкой в руках, есть шанс сразу оказаться в сердце двушки, в вечности, где все первично! Там, где каждое слово и всякая невысказанная мысль эхом звучит во всех мирах!

ДОЛБУШИН (холодно). Успокойтесь, Дионисий! Ваши крики и так уже слышны во всех мирах!

Белдо сопит. Слышно, как он открывает «молнию» и что-то ставит на стол.

БЕЛДО. Это надо спрятать! Не трогайте крышку! Я подозреваю: когда придет время, она откроется сама… Поставьте ее поближе к… ну вы знаете…

ДОЛБУШИН. Хорошо. Это всё?

БЕЛДО. Не совсем. У вас найдется для меня маленькая комнатка, почти каморка? Я хочу напроситься к вам в гости.

ДОЛБУШИН. Вас затопили соседи?

БЕЛДО. Я вас очень прошу, Альберт. Я хочу быть здесь, когда Гай коснется ее!

ДОЛБУШИН. Комната найдется. Но вашим хлопотуньям придется поискать себе другой приют. Они все трогают. После них надо мыть квартиру с хлоркой.

БЕЛДО (смеется). Вы настоящий мужчина, Альберт! Так их! Я скажу Младочке и Владочке: они будут в восторге!

Нечаянно встречается глазами с Долбушиным.

ДОЛБУШИН. Вы собираетесь отдать контрзакладку Гаю. Так?

БЕЛДО. Да.

ДОЛБУШИН. Почему? Вас не привлекает возможность самому попасть на двушку?

БЕЛДО. Я много думал, но… Первым я пойти не рискну.

ДОЛБУШИН. Почему?

БЕЛДО. Не знаю, как объяснить. Просто боюсь, и чем дальше, тем больше… Кроме того, Гай, по сути, ничем не рискует. Контрзакладку мы можем поймать только его шкатулкой. Однако достанет ее из шкатулки лишь тот, кому ее отдаст заточенный в перехватчике эльб. Понимаете, как все продумано?

ДОЛБУШИН. А ваш опекун не будет за вас драться?

БЕЛДО (смущенно). Будет-то он будет, но… С этими эльбами ничего нельзя знать наверняка. Они крайне быстро договариваются между собой. Опять же – у него только третья ступень. А если тот, заточенный, допустим, второй ступени, то…

Полина закрыла глаза. Слова, которые она слышала, были знакомые, дразнящие, но всякий раз между словом и его смыслом встревал укоризненный фельдшер Уточкин и грозил ей пальцем. Вскоре Полине уже казалось, что слова падают в ее память камнями и, разлетаясь на осколки, причиняют боль.

Не желая больше ничего слышать и знать, она зажала уши руками и провалилась в слепоту и тишину. Час спустя она проснулась от холода и долго сидела с открытыми глазами, не понимая, как оказалась в шезлонге.

Глава 15 Зеленый медведь в крапчатом берете