Пейтон Эмберг

Пейтон пошла к машине и, вынув из багажника дорожную сумку, направилась к замку. В башню вела винтовая лестница. Преодолев крутые ступени, Пейтон добралась до площадки, уложенной гранитными плитами, и, отворив дубовую дверь, вошла в небольшую комнату, всю обстановку которой составляли две узенькие кровати, шкаф, стол и несколько стульев. Туалета и ванной не было. Пейтон поежилась. Если ночью приспичит, придется спускаться вниз — того и гляди, свернешь на лестнице шею.

Пейтон потянуло ко сну — усталость взяла свое. Она легла на кровать и проснулась лишь через час. Проснувшись, вышла из замка. На лужайке все еще играли в крокет. Среди игроков был и Барри. Пейтон обвела глазами поляну. Женщины были одеты в модном лоскутном стиле — в платья, сшитые из отрезов и лоскутов шелка, ситца, бархата, кружев, для чего, по всей видимости, пришлось попотеть, копаясь на чердаке в сундуках бабушек и прабабушек. Мужчины были в костюмах из легкой полосатой индийской ткани и соломенных шляпах. Пейтон стало не по себе — свитер и джинсы здесь не носили.

Заметив на скамейке у цветника какую-то женщину, Пейтон подошла к ней и назвала свое имя. Женщина снисходительно улыбнулась.

— Мы с вами уже знакомились, — проговорила она. — Вы, видно, запамятовали. Наверное, сказывается смена часовых поясов.

Женщину звали Мэг. Она назвала имена остальных гостей, которые Пейтон, верно, пропустила мимо ушей. Женщин звали Августа, Алейн, Аделаида и Пезент; мужчин — Ренни, Пьер, Иден, Финч и Уэйкфилд. По словам Мэг, все мужчины были состоятельными людьми. Ее муж, Ренни, владел студией звукозаписи, Пьер был модным художником, Иден — известным садовником-декоратором, Финч — антикваром, а Уэйкфилд — популярным телеведущим.

— А сэру Генри хватает хлопот и здесь, — вздохнув, заключила Мэг. — Он живет доходом с поместья.

Поначалу Пейтон находилась в недоумении, она не могла понять, зачем ей так подробно рассказывают о положении в обществе находящихся здесь людей, с которыми, скорее всего, она больше никогда не увидится, но потом она пришла к неприятной мысли: Мэг, возможно, даже непроизвольно тоже ставит ее на свое место, недвусмысленно намекая, что она — незваная гостья, посторонняя, лишняя.

Тем временем игроки потянулись к замку. Проходя мимо Пейтон, на нее обратили внимание лишь мужчины, и то внимание это походило на похоть. Высокая грудь в облегающем тело свитере — вот на что смотрели они, по всей видимости, считая, что она годится лишь для постели.

Пейтон заерзала: рафинированное великосветское общество вовсе не для нее.

Шествие замыкали Барри и Генри. Они что-то с живостью обсуждали. Пейтон пожала плечами. В отличие от нее, Барри приняли хорошо — то ли потому, что он увлекался спортом, то ли узнав о том, что он из обеспеченной американской семьи, по их меркам, не состоятельной, но все же с деньгами. Ее же, мелкую служащую, принимали, вероятно, за содержанку, а возможно, даже за потаскушку.

Пейтон пребывала в унынии. Погода испортилась, и мужчины проводили время в бильярдной, потягивая пиво, шенди[48] или шампанское, а женщины, чопорные холодные англичанки, похожие на крольчих с хроническим насморком, ее словно не замечали. В доме было сыро и холодно. Рассудив, что на улице потеплее, Пейтон сочла за лучшее прогуляться, несмотря на то, что накрапывал дождик.

Барри не возражал — он что-то увлеченно втолковывал сэру Генри.

— Прогуляйтесь по лесу, — посоветовал Генри. — Неподалеку отсюда живописная лесная тропа. Она делает петлю и ведет назад, к замку, со стороны коровьего выгона. Как выйдете из дома, поверните направо. Увидите тропинку, по ней и идите. Сначала нужно пересечь луг. Только наденьте резиновые сапожки. В кладовке их целый выбор. Надевайте любые.

Стояли последние дни апреля, и луг успел покрыться травой. Невдалеке паслись овцы, рядом с некоторыми из них крутились ягнята. Тропинка привела в лес, по обеим ее сторонам высились ветвистые елки. Пахло хвоей и сыростью.

Но вот ели сменились буками, могучими деревьями с гладкой светло-серой корой. Облака разошлись, и на деревья упали солнечные лучи, придавая гладким стволам мягкий золотистый оттенок, да и сами стволы стали отбрасывать свет на подлесок и на пробивавшуюся траву — хотя и слабый, но такого же золотистого, розоватого цвета. Зачирикали птицы, беспечно перелетая с ветки на ветку.

Зеленый ковер у подножия деревьев, раскидистые кроны вверху, зеленая перспектива высоких прямых стволов, мягкий свет, разноголосица птиц — все это вместе взятое подняло настроение. Пейтон приободрилась.

И все же возвращаться в замок ей не хотелось. Так бы идти и идти, пока не дойдешь до станции, рассуждала она, а там сесть на поезд и поехать в Эдинбург или Лондон — лучше в Лондон, оттуда ближе до Франции, до Парижа. Но что она будет делать в Париже? Окажется в гостиничном номере и станет впустую сидеть в кресле у телефона или отправится в бар, надеясь, что кто-то ее заметит. Мрачная перспектива.