Пейтон-Плейс

В этот год было очень легко все валить на погоду. Весна опоздала и теперь нагоняла упущенное. Она вихрем ворвалась в Пейтон-Плейс и торопилась, торопилась, торопилась. Как Белый Кролик на чай к Мэду Хаттеру, думала Эллисон. Весна сорвала лед с Коннектикут, и река недовольно бурлила, стонала и, протестуя, выходила из берегов. Она стряхнула снег зимы с полей и деревьев и безжалостно колотила землю, пока толстый слой льда не отступил и не превратился в грязную жижу. В этот год весна была резкой, о ней не приходилось думать как о поре нежных листиков и маленьких изящных цветочков, она яростно сражалась, обуреваемая навязчивой идеей отвоевать у зимы всю землю. Только после окончательной победы она улыбнулась и успокоилась, как капризный ребенок после истерики. Ко второй половине мая весна расслабилась и расположилась на земле, самодовольно расправив зеленые юбки. Фермеры начали копошиться в садах и огородах, одним глазом поглядывая на свою взбалмошную госпожу, которая в любую минуту могла вспыхнуть от гнева. Весна утихомирилась, дни плавно, как симфония, переходили один в другой, и только Констанс никак не могла успокоиться. Она не признавала, что ее симптомы сродни болезненному юношескому беспокойству и что томление и неудовлетворенность, которые без конца мучили ее, носили сексуальный характер. Она во всем обвиняла внешние проявления своей жизни, свою дочь, трудности, связанные с расширением магазина, и то, что она находится в постоянном напряжении, стараясь успеть и там, и там.

— От этого затошнит и ученого христианина! — зло заявила она однажды, распаковывая товар в магазине.

— Что вы говорите, миссис Маккензи? — спросила Селена Кросс из-за прилавка, где она сортировала детские вещи.

— О, иди к черту, — резко сказала Констанс.

Селена промолчала. Ей больно было видеть миссис Маккензи такой несчастной, а это продолжалось уже не одну неделю. Не то чтобы состояние Констанс всегда проявлялось в том, как она говорит, но никто не может предсказать заранее, когда человек сорвется на грубость, и от этого работа в магазине шла не очень гладко. Когда Селена чувствовала, что Констанс вот-вот взорвется, она всегда старалась первой подойти к клиенту и надеялась, что он не потребует, чтобы его обслужила Констанс. Но хуже всего для Селены было то, как миссис Маккензи вела себя после вспышек раздражительности. Она извинялась, пыталась найти себе оправдания и улыбалась при этом как-то жалко и неуверенно. От этого Селене хотелось похлопать Констанс по плечу и уверить ее, что все будет хорошо. Когда миссис Маккензи извинялась, она становилась похожа на Джо, когда он, сделав что-нибудь, что разозлило Селену, пытался с ней помириться. И вэтом отражалась преданность Селены миссис Констанс Маккензи. Она спокойно выносила вид мучимого раскаянием человека, но только не Констанс и не Джо.

Констанс положила накладную на прилавок и повернулась к Селене.

— Извини, дорогая, — сказала она и улыбнулась. — Я не должна была так с тобой говорить.

«О, не надо, — подумала Селена. — Пожалуйста, не смотрите так!»

— Все нормально, миссис Маккензи, — сказала она. — Я думаю, у каждого из нас бывают тяжелые дни.

— Немного прихватило желудок, — сказала Констанс. — Но я не должна была срывать это на тебе.

— Все нормально, — повторила Селена. — Почему бы вам не пойти домой и не полежать немного. Скоро закрывать. До шести часов я и одна справлюсь.

— Я никуда не пойду, — сказала Констанс. — Через несколько минут со мной все будет в полном порядке. — Она замолчала, услышав звук открываемой двери.

Майкл Росси, казалось, закрыл собой всю витрину магазина. Теплое полупальто, накинутое на плечи, несмотря на май месяц, придавало ему такой внушительный вид, что Констанс просто испугалась. Она вдруг вспомнила чучело быка в китайском магазине, но в этот момент это ее не развеселило.

— Я бы хотел купить носки, — сказал Росси, который выдумал эту причину, чтобы увидеть Констанс Маккензи.

Сначала он надеялся встретить ее на улице, но, увидев его, она всегда переходила на другую сторону улицы или заходила в какое-нибудь здание, и Росси решил встретиться с ней там, где она будет вынуждена заговорить с ним.

Констанс не отвечала, и он повторил:

— Носки. Сочного цвета, если у вас есть. Размер 12,5.

— Селена! — резко позвала Констанс. — Селена, обслужи, пожалуйста, этого джентльмена. — И, не глядя на Росси, она уплыла в заднюю комнату.

Росси стоял не двигаясь и, сощурившись, смотрел ей в спину.

«Интересно, чего она боится, — спрашивал он себя. — А она боится».

— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр? — спросила Селена.

«Можно предположить все, что угодно, — продолжал размышлять Росси, не слыша вопрос Селены, — может, она обладает даром предвидения и знает, о чем я думаю. Всем женщинам нравится, когда мужчина находит их внешне привлекательными, но, возможно, она — исключение из этого правила. Но, если в этом все дело, почему она не выказывает своего отвращения, не отталкивает меня, да все, что угодно, почему она только боится?»

— Вы уже выбрали какие-нибудь носки, сэр? — спросила Селена.