Пейтон-Плейс

— Я склонен думать, что, если бы Бетти в пятнадцать лет не думала о сексе, ее можно было бы назвать ненормальным ребенком, а не наоборот. Я думаю, что любой нормальный подросток, — сказал Майк и указал сигаретой на Констанс, — «нормальный» — твое слово, не мое, — совсем не мало думает о сексе.

— Хорошо, — неохотно уступила Констанс. — Но думать и делать — разные вещи. И что бы ты ни говорил, ты не заставишь меня поверить, что вполне хорошо для таких детей, как Бетти Андерсон и Родни Харрингтон, гулять и заниматься друг с другом этими вещами.

Майк приподнял одну бровь.

— Черт возьми, что ты имеешь против словосочетания «половые сношения»? — спросил он. — Это хорошее, употребимое словосочетание. Однако ты скорее сломаешь себе голову в поисках заменителя, чем используешь его.

— Как бы ты это ни называл, я все равно думаю, что это плохо для детей.

— За последние несколько минут, — сказал Майк, — ты назвала то, что произошло между Бетти и Родни, «ужасным», «ненормальным» и вот теперь это «плохо». Я не собираюсь защищать на каждом углу прелюбодеяние и незаконнорожденных детей в каждом доме, и по этим причинам я признаю, что не думаю, будто это «хорошо». Но, так как я знаю, что к пятнадцати, шестнадцати годам, а зачастую и раньше, подросток физически готов заниматься сексом, я никогда не скажу, что Бетти и Родни «ненормальные». И, так как мне известно, что такой подросток уже достаточно знает и испытывает огромную, природную тягу к сексу, следовательно, я не могу согласиться с тобой, когда ты говоришь, что то, что сделали Бетти и Родни, «ужасно.

— Огромная, природная тяга, — усмехнулась Констанс. — Теперь ты решил обрушить на меня Фрейда и будешь рассказывать о том, что секс стоит в одном ряду с едой, питьем и пищеварением.

— Во-первых, Фрейд никогда ничего подобного не говорил, но оставим это. Во-вторых, я, естественно, не ставлю секс в один ряд с теми вещами, о которых ты говорила. Я ставлю его на второе место после инстинкта самосохранения.

— О, — Констанс сделала нетерпеливое движение. — От вас, мужчин, меня просто тошнит. Предполагаю, ты испытал на себе эту огромную, природную тягу лет в пятнадцать-шестнадцать.

— В четырнадцать, — сказал Майк и рассмеялся, увидев выражение лица Констанс. — Мне было четырнадцать. Это была девчонка из нашего дома, она жила на том же этаже, что и я, я поймал ее в туалете в конце коридора. От нее пахло вареной картошкой, и все вокруг воняло испражнениями, и мне нравилось это. Могу даже сказать, что я купался в этом, и мне ужасно хотелось вернуться туда еще.

— Это вторая вещь, которая меня в тебе раздражает, — сказала Констанс. — Первая — это то, как ты разделываешься с моими аргументами, а вторая — это то, как ты стараешься быть намеренно грубым. Тебя не волнует ни то, что ты говоришь, ни то, кому ты это говоришь. Мне кажется, ты ночи не спишь, все стараешься придумать что-то особенно шокирующее.

— Ошибочное суждение, — сказал Майк. — Что я тебе сделал?

— Не говори так, как ты говоришь. В этом нет никакой необходимости, и это совсем не красиво.

— Боже! — воскликнул Майк. — Еще и красиво! Кое-что из того, что я говорю, может быть, совсем не «красиво», но это правда. Возможно, это было некрасиво с моей стороны вступать в половые сношения с малышкой Сейди в коридорном туалете, но так все и было. Это случилось, и я рассказал тебе правду. И моя реакция была именно такой, как я сказал. А ты? Предполагаю, ты, пока не вышла замуж, и думать не думала о сексе, а затем отдала мужу свою невинность и ласкала его, не думая ни о каком пыле.

В какой-то момент Констанс заколебалась. Это был очень удобный случай. Она могла улыбнуться Майку в ответ и сказать: «Дело в том, что он не был моим мужем». Это был подходящий момент открыть правду — до того, как она поговорит с Эллисон. Констанс посмотрела на ожидающего ответ Майка, и желание открыться улетучилось.

— Дело в том, — сказала она, — что так все и было. И потом ничего не изменилось. Секс всегда был тем, что я из благосклонности ему позволяла.

— Ну, ты и врунья, — сказал Майк.

Констанс почувствовала, как у нее похолодели руки и ждала, что он скажет дальше. Вот это и случилось. Сейчас он посмотрит на нее с презрением и скажет: «Он никогда не был твоим мужем. Ты просто лгунья. Он был твоим любовником, и ты родила от него ребенка. С тобой случилось то же, что и с Бетти и Родни, не говоря о том, что ты была постарше и могла быть умнее.

— Ну, ты и врунья, — сказал Майк. — Не хочешь ли ты, чтобы я поверил, будто ты отдалась мне из благосклонности?

— С тобой по-другому, — сказала Констанс и торопливо допила свой коктейль. — Но все равно, ты никогда не заставишь меня признать, — она нервно рассмеялась, — что заниматься этим хорошо для детей.

Если Эллисон когда-нибудь сделает что-нибудь подобное — я убью ее.