Пейзанизм

  -- Было... Поздно, Аким Янович. Или ты думаешь, что мною сказанное вот за этим столом так и останется?

   Аким открыл, было, рот для возражения. Возражения просто по факту произнесения мною. И перехватил взгляд Якова, направленный на единственного "паука" за нашим общим столом, на Потана. Манера запихивать в минуты глубокого раздумья бороду в рот с последующим прожёвыванием и выплёвыванием -- наше исконно-посконное. При повсеместной бородатости туземцев -- также повсеместное. Начавшийся, после моей реплики на тему "нас слушает враг", общий опровержительно-возмущательный ропот - стих. Народ нашёл себе "врага".

   Как все-таки интересно устроена человеческая психология. Как говорил один мой знакомый, уехавший в Израиль: "Чтобы стать русским нужно было приехать сюда. Здесь именно так нас и зовут". Советские финны, уехавшие из всего постсоветского, хоть из Кыргистана, в Финляндию, также называются местными -- русские. Вне зависимости от этнической принадлежности и страны происхождения.

   У кого-то из латиноамериканских классиков есть сюжет о гонке колонн тяжёлых грузовиков где-то на горной дороге в Венесуэле. А проблема там была очень простая. Сначала, при Муссолини, из Италии бежали коммунисты и социалисты, организовали диких водителей и стали организовано возить грузы. Потом прибежали тоже итальянцы, тоже социалисты, только "национал". Попытка договорится оказалось плохой идеей. Особенно из-за общего языка, обеспечивающего полное взаимопонимание и такое же неприятие. И две колонны тяжёлых "фиатов" с прицепами несутся наперегонки по отрогам Анд, сбивая друг друга в пропасти.

   Потан был изгнан из семьи и из рода. Под угрозой смерти. Пожалуй, именно у него больше всего оснований не любить "пауков". Кстати, те его сегодня разглядывали очень враждебно. Там он "враг народа". Их "паучьего" народа. А здесь он чужак. Не смотря на десять лет жизни в усадьбе, жену, детей. Первый кандидат на... персональные приключения в общенародном исполнении.

  -- Вы чего на батяню смотрите? Он никому ничего не скажет. Он "пауков" не любит. Еще больше вашего.

   Любава чётко схватывает и также формулирует. Умница малявка. Снова устами младенца глаголет истина.

   "Тьмы низких истин нам дороже
   Нас возвышающий обман".

   Но это никому не нравится. А утечка будет. Кто здесь "крот"? Или просто болтун? Или "паучий" прикормленный контакт? Аким прав -- если "пауки" подымутся, то рябиновским будет плохо. Зря я так публично... ляпнул. Дур-р-рак ты, Ванька. Всех подставил. Запалят ночью и всех на усадьбе... Я-то со своими может и выскочу, пробьюсь. А Марьяша со сломанной ногой? Аким с битыми рёбрами? Яков с Охримом и еще там двумя -- они ведь господина своего не бросят. А Любавины родители? Потану... и за прежнее... А баб наших прежде чем убить... И Домна... Они же за свои страхи на ней... "выспятся".

   Аким постанывая, и жалуясь на болячки, отправился на покой. Марьяше, поддерживая ногу в лубке, помогли добраться до спальни. Туда же убежал и Ольбег, встревоженно напоследок заглянув мне в глаза. Народ расползался по конурам, не допив и не доев. Поломал людям праздник.

   Хватит печалиться. Уныние -- смертный грех. И по здешним понятиям, и в моем времени. Дело надо делать. Какое? А как в типовом дюдике-видике: найти настоящего "стукачка" - "паучка". Взамен несправедливо оклеветанного молвой и общенародным мнением Потана. А как его выявить? Я что, детектив с трубкой? Или умудрённый уседенённый контрразведчик с большими звёздами? Я вообще все эти... службы -- не переношу. До блевания. Мне же самому это же и изображать? Да пошли они все...

   Альтернатива вырисовалась объёмной движущейся картинкой.

   Ночь, Рябиновка горит. В отсветах пожара по двору мечутся бабы, дети, мужики. Дико ржут лошади в пылающей конюшне. Рушится, проваливается внутрь горящая крыша на амбаре, широко разбрасывая облака разноцветных, от белого до багрового, искр. По краям двора в темноте шевелятся серые пятна "пауков". Они вскидывают свои дровеняки и опускают на головы пробегающих, пытающихся спастись людей. Аким стоит на боярском крыльце в одной нижней рубахе, топает босыми тощими ногами, держится одной рукой за бок, другой призывая людей к себе. Ему втыкают вилы в живот. Медленно поднимают и переваливают в сторону в свете пляшущих языков пламени.

  -- Ладно. И мы пойдём. Спать пора. Парни -- вы мне нужны. Потан, пойдём-ка со мной, потолкуем перед сном.

   Любава дёрнулась.

  -- Как же так? Ты мне не веришь? Батяня хороший...

   У ребёнка уже и глаза на мокром месте. "Батяня -- хороший". Ты вспомни, что сегодня утром кричала во дворе, когда он тебя за ухо домой волок. Я и половины таких слов не знаю. Потан идет... как на казнь.

  -- В поруб?

  -- Нет. Ко мне. Поговорить надо. Любава, с матерью -- домой. Сразу.

     

Глава 49