Пейзаж с парусом

— У Славиковой эскадрильи предполетная подготовка, он никак не мог. А я хотела… ну, чтобы в квартире у вас никого не было. Все уж было сказано раньше, с бывшим моим мужем договорились, только я все равно не хотела… ну, при нем уходить. Но Славик успел. Выхожу из автобуса в Успенском, а он несется по шоссе. Через лужу, правда, еле перебрались. Надо было взять левее, к дальнему забору. Хорошо Славику, что пешком, что на мотоцикле. На мотоцикле даже лучше. Ни капельки не забрызгал!

— Да, он умеет, — сказал Антон и, помолчав, прибавил: — Он очень любит вас.

На секунду за перегородкой стало тихо, потом раздался недоуменный смешок.

— Любит? — переспросила Светлана и уже без усмешки, ровным голосом произнесла: — Что вы, Антон! У нас такого ничего не было… До любви ли мне сейчас. С прежней бы рассчитаться…

Снова стало тихо в избе. Тишина длилась, как звук, будто накапливалась для чего-то, пока Антон не спросил:

— А цветы? — Он чувствовал, что так говорить не следует, но и не находил сил промолчать, расстаться со своей версией событий, которая так убедительно сложилась с прошлой ночи, когда за перегородкой звучал не Светланин, а Славкин голос. — Цветы разве ничего не значат?

— Так это ж хозяйкины! — уверенно возразила Светлана. — Слава сказал, что кто-то цветы купить у нее хочет, завтра придут. Пока только на стол поставил. Не все ли равно, где им до утра стоять?

— Слушайте вы его…

— Ой, Антон, верно же! Вы действительно ничего не знаете… Мы со Славиком и не дружили толком. Встречались, разговаривали — кто в гарнизоне не встречается, не разговаривает? Да еще с учительницей — у меня в классе малыши со всего полка были, как по заказу.

— Кроме Славкиного.

— Ну да. — Светлана пропустила его иронию мимо ушей. — Слава холостяк. Мы разве что в волейбол вместе играли, так получалось. Но это давно, когда еще у меня с Рындиным… ну, с мужем более или менее ровно шло. Конечно, они в одной эскадрилье, вместе на полеты, с полетов — это тоже кое-что значит. Но поверьте — ни-ни, ничего лишнего, я бы так не смогла. — Она замолчала, о чем-то, видимо, думала, и Антон молчал, считая себя уже не вправе вопросами вызывать продолжение исповеди, такой непохожей на ночной рассказ Широкова здесь же, в этой избе. — А последний месяц, — снова начала Светлана, — я точно в тумане жила. Мы уже развелись с Рындиным, официально, по всем правилам, а он все меня не отпускал. Представляете?

— Развелись? — переспросил Антон и почувствовал, что краснеет. — В загсе? Законно?

— Ну да. Живем в разных комнатах, двери за собой притворяем — чужие вроде. Но он все твердил: подожди, мне комнату командир обещал; я уеду, не ты… А какая комната, кто ему ее даст? Дом новый когда еще построят, без крыши стоит, в нынешнюю-то квартиру вселили, когда я в положении была… Согласитесь: шикарно учительнице — сбоку припека ВВС — двухкомнатную на одну оставлять…

— Наверное, надеялся, что склеится снова у вас, — вставил Антон. — Можно понять.