Пекарь-некромант. Часть 2

— Согласен с тобой, старикан. Этот товарищ говорливостью удивил даже меня. Не ожидал, что магия настолько хорошо развяжет ему язык. Ты не поверишь: горжусь собой. Я теперь настоящий гений дознания. В два счёта расколол клиента не признательные показания. Хотя ни единого вопроса не успел ему задать. Такое нужно ещё умудриться сделать. А я, как видишь, сумел. Всё же не в той я гильдии состою.

Покачал головой.

— Перевожу для тугоухих и тугодумов то, в чём признался мой клиент, — сказал я. – Так вот: некая гражданка с тёмным прошлым по прозвищу Мамаша Нора люто на меня обиделась. Эта известная в нашем городе личность не сумела самостоятельно отомстить за обиду. Поняла, что у неё кишка тонка тягаться с умным, красивым и везучим мастером-пекарем – решила натравить на него криминалитет города. На меня то есть.

Щелкнул пальцем.

— Мою голову она оценила в две золотые монеты. Вот так вот. Печально. Не очень-то дамочка расщедрилась. Я уверен, что жизнь обладателя диплома Седильской кулинарной школы, представителя поварской гильдии Крельского царства, владельца преуспевающей пекарни, любимца женщин и замечательного человека Карпа Марева стоит больше. Намного больше! Да что там: она бесценна!

Я ухмыльнулся, заметив, как нервно мерцает привидение.

— Но для нищих местных бандитов, как видишь, старый, две золотых монеты – это хорошие деньги. Они задумались над столь щедрым, по их мнению, предложением госпожи Белецкой. Потому-то Крюк и навестил меня прошлой ночью: осторожный он. Ему показалось странным, что Мамаша Нора не совладала со мной своими силами – с обычным-то пекарем. Рел Музил почаёвничал со мной… в чём-то я прокололся.

Я пожал плечами.

— В общем, Крюк решил со мной не ссориться… ради всего двух жалких жёлтых монеток. И правильно сделал. Но вот этот краснолицый красавец оказался не столь умён, как его атаман. Или сильнее нуждался в деньгах. Объяснять дальше, старик? Или уже сам всё понял? Товарищ Сверчок решил заграбастать золото себе – в обход рекомендаций товарища атамана. И вот чем завершилась его затея: лежит.

Вздохнул, встал с табурета.

— Что прикажете теперь делать с этим идиотом?

Ни призрак, ни профессор мне не ответили.

Я приглушил в спальне свет. Подошёл к окну, выглянул на улицу. Уличные фонари светились в стороне от моего дома. Их свет прятался за густой листвой клёнов – ветки деревьев умудрились скрыть от моего взора почти всё, кроме усеянного звёздами клочка неба. Сейчас, ночью, складывалось впечатление, что дом с пекарней находился не в городе, а посреди дикого леса. Кроме шелеста листвы, других звуков я не услышал.

***

«Ты его отпустишь? – спросил мастер Потус. – После того, как он, етить его, пытался тебя убить? Не шутишь? Вспомни: он вломился в мой дом с ножом, без разрешения. Едва не перерезал тебе горло. Если бы не я, Сверчок точно бы тебя прирезал! Ты это понимаешь? Он бы тебя не пожалел – неужто сомневаешься в этом? И ты… спустишь ему такое? Обо всём забудешь? Я правильно тебя понял, парень? Ты собираешься его простить? Никак не накажешь? Вот так вот просто выставишь его за дверь, и только?»

— А что ты предлагаешь, старый? – сказал я. – Вызвать ему извозчика?

Краснолицый бандит лежал около стены, пускал изо рта слюну. Я отметил, что телосложением Сверчок больше походил на подростка, нежели на взрослого мужчину – худой, узкоплечий, костлявый. У меня не было никакого желания к нему прикасаться. Вот только я совершенно не хотел дожидаться, пока бандит сможет уйти из моего дома на своих двоих. Я снова громко зевнул, едва не вывихнул челюсть. Рот ладонью прикрывать не стал: не в присутствии же привидения мне соблюдать приличия.

«Ты не должен так поступать, парень, — заявил старый пекарь. – Слышишь, етить тебя? Я с тобой, лодырь, разговариваю! Не знаю, как было принято поступать с врагами там, где ты жил раньше. Может, вы их в жопы целовали – то ваше дело. Но здесь – не там! У нас не привыкли прощать врагов. Это… не по-мужски! Не веди себя, как тряпка, парень! Ведь ты же не баба, етить её! Наберись смелости доказать всем, что с тобой нужно считаться! Покажи, что ты не бесхребетный трус!»

Призрак перегородил собой дверной проём, словно хотел помешать мне выйти из спальни. Но я пока и не спешил уходить. Примерялся, как бы поднять с пола бесчувственного бандита – чтобы не испачкаться его слюной. Ещё в прошлой жизни не любил слюнявых животных. А уж подобных им людей – и подавно. На болтовню мастера Потуса старался не обращать внимание. Хотя в его словах слышал то, что часто твердила моя жена. Та тоже считала, что мне необходимо было тыкать всем в лицо своей «мужественностью» — как она это понимала.