Пекло 2

Он еще Ирона в бок толкнул, но смешно так и не стало, только страшно. Такие шутки Ирона всегда пугали. Он их не понимал и просто сдерживался, чтобы не кривиться от отвращения. Зато «овцы» оказались безобидными существами. Лысыми, четвероногими, обитающими в горах и пожирающими подобие тины и мха, возникающие во влажных подземельях; а вот мордашки у них действительно чем-то походили на бритую овечью морду, пока они не выпускали свои длинные языки-пылесосы. Эта трубочка затягивала пищу, а особо отчаянные Волки даже мазали члены тиной, чтобы подставить этому пылесосу, и даже синяки на коже их не останавливали.

Ловить единственного самца в такой стайке и устраивать оргии с «овечками» потом даже для Ирона было нормально до такой степени, что про жало он вспоминал вместе с кукрасами.

− Есть у Демонов такая штука, − вкрадчиво говорил старик Ирону после того, как тот пережил первые истории о благе овец в волчьем стаде. − Жалом называется. Оно как настоящее жало скорпиона. Древний колдун… Ладно, не смотри на меня так – уже пошутить нельзя! – Он смеялся, кряхтя, вздыхал и продолжал. – Кто-то его сделал очень давно. Оно все еще ядовитое, больше сотни лет. Только жалом, по законам Демонов, могут судить Шефа, правда не знаю, как это у них там работает, но жало это убивает, даже если чуть заденет кожу. Одна царапина – и тебя нет!

− Все как с настоящим скорпионом? – поразился Ирон.

Как охотник он уже успел повидать этот местный кошмар. Скорпионы здесь были огромными, по пояс Ирону, а то и больше, с огромным хвостом, и в битву с ними никто не лез.

− Если на паука нарвался, можешь попробовать повоевать, − учили Ирона. – Они огромные, челюсти у них опасные, но не ядовитые. Я вон когда-то дал пауку свою руку и вспорол ему брюхо, − охотник обрубком руки помахать был просто обязан, правда, по его рассказам, руку он терял не однажды, а раз двадцать пять во всех возможных историях и боях. – А от скорпиона беги, пока жив. Беги и прячься, потому что если он рядом с тобой жалом свиснет – кранты тебе!

Про «рядом» Ирону не верилось, а вот в то, что яд у этой твари может быть опасным, он и не сомневался.

− Я жало видел и тело убитого им тоже. Единственное тело, которое мы на моем веку жрать не стали… Ну, Демоны – они на то и Демоны, − глубокомысленно заявил старик. – У них все… странно.

«И живут они странно и везет им… нет! Ему мистически, мать его, везет!» − думал Ирон, глядя теперь на жало на полу.

Предостерегать он никого не стал, только посмотрел на Вожака внимательно, надеясь, что тот действительно сдохнет в мучительных судорогах.

− Найди мне этих уродов! – орал Вожак. – Слышишь. Я порву этого, − он указывал окровавленной рукой на Кондара. – Да поднимите меня, черт вас дери! – заорал он на своих стражников, не имея сил подняться на ноги.

Те его тут же подхватили под руки и даже усадили на принесенную быстро бочку, а один из охранников подставил ему свою грудь вместо спинки, направляя при этом пистолет прямо на Ирона.

– Я… Я! Да оставьте вы в покое мою рану! – Вожак отмахнулся от темноволосой «дамы» и посмотрел на Ирона. − Что ты смотришь на меня!? Это ты виноват! Где ты шлялся? Какой из тебя зам?! Иди и отомсти Демонам! Вот, возьми вот этих парней и принеси мне голову Шефа!

При всем клане сказать ему «нет» Ирон не мог, выбирать других людей тоже, потому он принимал условия.

− Я все сделаю, − сказал он, пропуская мимо ушей все оскорбления. Он уже замечал, как дергаются у Вожака пальцы, и понимал: очень скоро тот умрет, и власть сама собой достанется Ирону, только теперь он уже сомневался, а нужна ли она ему? Да и как догнать Демонов и никого не убить? Как потянуть время? Или стоит просто сбежать, догнать Демонов, поговорить с Шефом и… что за этим «и», Ирон и сам не знал.

– Будет тебе Шеф, но я надеюсь, что казнь вот этого судьи будет безжалостной, − бросил Ирон, отступая.

− Судьи? – дрогнувшим голосом уточнил Вожак. – Ах, ты ж тварь…

Ирон даже усмехнулся, теперь он не сомневался, что Кондара Цанга действительно порвут. Это была его месть – не самому Цангу, который его дело не вел, а так со стороны наблюдал, как на Ирона вешали то, в чем он никогда не был виновен.

Прикрыть кражу пожаром в цеху и свалить все на того идиота, который красть ничего никогда не хотел – лучшая схема, когда в суде берут бабки; а уже кто их брал − Ирона не волновало.

Он давал пару коротких команд, потому что не мог оставить логово в таком беспорядке. Такие, как он, не оставляют включенным утюг, если уезжают навсегда. Никогда. Зато вопли Волков он игнорировал. Ему было плевать, что те снова впихивают Кондара в кресло. Ирона не волновало, что его вязали ремнями, что он что-то кричал и захлебывался кровью, потому что металлические зубы из него вырвали вместе с крошкой настоящих зубов, с мясом и, кажется, даже порвали губу. Ирон смотрел на это так, словно отношения к этому не имел.

− Сука! Овца! Ты не Волк, − орал клан, улюлюкая и стуча в барабаны.

Как ожидалось, те самые охотники, что должны были ехать с ним, отвлеклись, забыв про Ирона.

− Жрите эту тварь! – орал Вожак. – Жрите!