Пекло 3

Его заперли в центре управления реактором. Эта маленькая коморка не казалась ему камерой или клеткой. Работа отвлекала, а мерный синий свет отлично работающего двигателя должен был поднимать настроение, но по-настоящему не помогал.

Виту кусал жетон и думал о предстоящем суде или подобии суда.

«Смешно. Люди судили. Теперь нелюди судят. Везде я неуместный какой-то», – горько признавался он себе и закрывал глаза, сжимая жетон.

– Я обещал Кастеру жить, – сказал Виту Лотару, когда его только привели сюда. – Мне все равно, что они там захотят или потребуют. Соглашайся на что угодно, но я должен остаться жив.

– Что? – переспросил Лотар, искренне не понимая, на что он должен согласиться.

Виту беспомощно рыкнул, сжал кулаки и обернулся. Он не хотел говорить об этом, глядя на кого-то. Проще было гордо смотреть на синий отблеск работающего реактора и не вынимать руки из карманов, а от этого вопроса они сами выскакивали, сжимались так, что костяшки белели, а дыхание сбивалось.

«Что ты такой тупой?» – мысленно спрашивал Виту, смотрел на Лотара и все же был ему благодарен, что он хоть додумался закрыть дверь и остаться с ним наедине, прежде чем задавать вопросы.

– Ты что, правда, не понимаешь, что им надо? – спросил Виту. – Они хотят простой мести, и она в их понимании свершится, если они снова меня нагнут.

– И? – все еще не понимал Лотар, поднимая кривые от напряжения брови.

– Блять, – выдохнул тихо Виту и снова отвернулся, сам не понимая, почему ему так трудно об этом говорить. – Я могу сделать, что угодно, мне все равно, – признался он, хмуро глядя на реактор и снова хватаясь за жетон, словно за опору.

– Что угодно? – зачем-то переспросил Лотар, но уже явно понимая, о чем речь.

– Да, – ответил Виту.

Пальцы ослабли, соскальзывая с жетона. Он только хмурился и смотрел на реактор.

– Нам не нужна резня сейчас. Если для этого надо кому-то отсосать, это не проблема. Со мной и не такое делали, так что…

Он сам сбился, умолк, считая, что говорить тут больше нечего, но Лотар тоже молчал.

«Какого хрена? – мысленно рычал Виту. – Ты все понял, вали отсюда и просто продай меня выгодно и дело с концом. И Волки сыты, и я…».

Он не смог завершить мысль. Не выдержал. Обернулся.

– Что молчишь? – спросил он, снова глядя на Лотара. – Только не говори мне, что ты в шоке, и до тебя только теперь дошло, что я шлюха? Со мной делали уже все, так что парой членов больше, парой меньше…

– Нет, – перебил его Лотар.

– Не веришь? – с вызовом спросил Виту и расхохотался, понимая, что он не в состоянии даже приблизительно посчитать, со сколькими мужчинами спал.

– Нет, – повторил Лотар холодно. – Я не позволю им тебя тронуть. Совсем.

Виту стал давиться смехом, да так сильно, что пошатнулся – пришлось опереться о стену. От этого странного смеха, который давил его, душил его и выворачивал, наворачивались слезы, но он смахивал их, стараясь сделать вид, что ему действительно смешно.

– Мое тело – это тоже ресурс. Есть я, и есть оно, – сказал он, с трудом успокоившись. – Мы с ним – не совсем одно и то же, понимаешь? Мне насрать, что и кто сделает с моим телом. Я больше, чем эта туша, больше, чем жопа и член. Ты, блин, прекрасно знаешь, что корпус корабля, конечно, важен, но в сущности он – ничто! Все решает то, что внутри!

– Электроника без корпуса – тоже ничто, – спокойно ответил Лотар.

– Она может смело жить новую жизнь.

– В новом корпусе, а у тебя запасного нет, так что это не обсуждается. Никаких сделок и торговли твоим телом. Ясно?

– Это глупо, – вздохнул Виту, отворачиваясь.

– Глупо продавать товарищей, – уверенно заявил Лотар. – Они напали на тебя и поплатились. Больше тут нечего обсуждать. Максимум, на что я согласен, это твоя изоляция, остальное не обсуждается.

– Делай что хочешь, – устало ответил Виту, пожимая плечами.

Лотар больше ничего и не обсуждал, даже не спрашивал, что ему принести. Двигатели и инструменты просто притащили чуть позже какие-то Волки под присмотром Ирона.

– Не бойтесь, он не кусается, – шутил тот и подмигивал Виту, но ничего не говорил.

«Только это глупо», – продолжал думать Виту, дальше сползая на пол. Он боялся завершать работу, потому что так его будет просто убить.

«Волки тупые. Они могут об этом не подумать и прирезать или отравить», – размышлял Виту, обнимая колени. Его трясло. Снова хотелось выть, но он грыз жетон и ненавидел себя. Он не хотел жить. Не хотел умирать. Ему было плевать и в то же время больше всего на свете он хотел, чтобы никто и никогда больше к нему не прикасался.

«Но ведь уже прикоснулись», – тут же напоминал он себе. От этой мысли буквально зудели бедра. Их хотелось не отмыть, а разодрать до крови, только бы там не было и следа чужих пальцев.

«Тело ничего не значит. Ничего. Никогда. Оно ничто», – твердил он сам себе, кусал жетон, сжимал голову руками и ненавидел себя за то, что отдал колючку. Он мог бы сгрызть штук пять и уснуть, будто ничего не случилось, словно ничего не происходило.