Пекло

Все это ради вас.

Он сжал в руке часы так, что край циферблата врезался в ладонь. До установленного Валей срока оставалось меньше двух часов. Полдня он уже потерял, добираясь до Мадрида. Покинув парижские катакомбы, сел в первую же встречную машину, вытряхнув из нее водителя, и помчался в отдаленный пригород, где еще были электричество и связь. Оттуда шесть часов ехал на юг, в Тулузу, а там сел на скоростной поезд, идущий в Мадрид со скоростью двести миль в час.

Прибыл полтора часа назад. Отправил Вале сообщение с одноразового телефона и теперь ждал от нее инструкций о том, где встретиться и как передать ей похищенное.

Почему, черт возьми, она тянет?

Монк снова взглянул на часы, вспоминая ее угрозу. Снова представил тоненькую, как ветка, ручку Харриет на колоде для рубки мяса. Сам он пережил нечто подобное много лет назад, когда потерял руку, и не позволит дочке столкнуться с таким же ужасом. Ради ее спасения он сделает все что угодно. Даже вступит в опасную игру с дьяволом.

Некоторое утешение давало то, что Пенни сейчас в безопасности. Сделка с Валей принесла свободу, по крайней мере, одной из его дочерей. Но как описать муки выбора? И теперь оставалось лишь надеяться, что Сейхан сумеет уберечь и защитить Харриет, пока он не спасет их обеих.

Однако их судьба зависит сейчас не только от Монка.

Отвернувшись от окна, он подошел к Маре: та работала за компьютером, проверяя, не пострадало ли оборудование во время спешной эвакуации из Парижа. Чтобы облегчить задачу им обоим, Монк снял номер в захудалой мадридской гостинице. Все здесь провоняло сигаретным дымом. Единственную кровать прикрывало чистое, но тощее бежевое одеяло. В соседней ванной протекал кран, и бесконечное кап-кап-кап действовало на и без того взвинченные нервы.

Но без четырех стен и крыши над головой им было не обойтись.

Валя писала, что в ее команде, которая явится за устройством, будет и компьютерный эксперт – специалист, способный убедиться, что у них в руках действительно «Генезис», и в нем содержится работающая версия программы. Очевидно, где-то в городе у Михайловой есть свой штаб.

И устройство Мары должно пройти проверку.

– Как Ева? – спросил Монк.

– На вид в порядке, – сухо ответила Мара.

Аватарка на экране шла по саду и в самом деле выглядела вполне нормально, хоть Монку и показалось, что Ева взволнована. Что-то в ней напомнило ему льва в клетке – пленного дикого зверя, давно потерявшего надежду на освобождение.

В Париже, прежде чем ее усыпили, Ева успела, пусть и краем глаза, увидеть огромный внешний мир. Затем она перешла в спящий режим, на питание от встроенных аккумуляторов – и несколько часов провела в дремоте.

Похоже, сон ее не успокоил.

Аватарка на экране сжала руку в кулак – и Монк невольно повторил ее жест. Вопреки всему сейчас он ей сочувствовал.

Все мы здесь – просто марионетки.

Даже Мара.

По пути сюда Монку не пришлось угрожать ей оружием. Пока «Генезис» оставался у него в руках, Мара покорно шла следом. Как видно, сказала правду: куда Ева – туда и она. В поезде он даже позволил себе прикорнуть ненадолго в пустом купе: Мару усадил у окна, сам сел у входа и поставил кейс с «Генезисом» у себя между ног. Впрочем, и во сне не терял бдительности: сказывались годы службы в «Зеленых беретах», где Коккалиса научили спать чутко, просыпаясь даже от самого слабого шороха.

По дороге Монк рассказал девушке, почему предал товарищей, и объяснил, зачем ему ее изобретение. Даже показал фотографии Харриет – и сам при этом едва не разрыдался. Когда заговорил о том, чем угрожает ему Валя, на его глаза навернулись слезы.

Выслушав, Мара немного смягчилась, произнесла несколько слов сочувствия. Но в целом осталась его противником. Мысль передать свою программу в руки еще одной террористической группировке была для нее неприемлема, а рассказ о безжалостности Вали еще больше укрепил в мысли, что от этой женщины Еву нужно держать как можно дальше.

Едва они заселились в гостиницу, как Мара торопливо принялась выполнять какой-то свой план. Она подключила «Генезис» к ноутбуку, затем подсоединила к нему цепочкой оставшиеся жесткие диски.

Поначалу Монк опасался, что девушка попытается как-либо испортить свое творение, сделать его непригодным к использованию. Однако когда прямо спросил об этом, Мара посмотрела на него с негодованием, почти с ужасом, и ответила твердым «нет». А затем объяснила, почему никогда этого не сделает.

Испорченная версия Евы уже существует – и она во вражеских руках. Если враги снова ее выпустят – или, того хуже, если она вырвется на свободу, – наша Ева останется для нас единственной надеждой.