Пекло

Такие вот рассказы ходили про силу рук Прозора. Когда Добромил спросил его об это случае, то Прозор, улыбаясь, достал из кошеля большой медяк и, так же как и тогда, положив деньгу на пальцы, неторопливо слепил кукиш. Медяк круто выгнулся, но не треснул. Медь, она мягкая.

— Нож у наемника был хитрый, но… В общем — хлам. Перекалён. Твой клинок ломать не стану. Не получится. Ты уж извини, Добромил…

ГЛАВА 3 Что это за Мир?

Вот и сейчас, Прозор раздвинув гриву протянул руку к черному волосу, зацепил его у корня жесткими пальцами и с силой сжал их. Думал вырвать.

Волос вдруг изогнулся и обвился вокруг его запястья. Послышалось тихое шипенье и схожий с комариным зуденьем писк.

Прозор, не обращая на это никакого внимания — будто каждый день выщипывал из грив живые пищащие волоса — бросил диковину на середину дороги. Там нет травы и можно лучше разглядеть, что за погань прицепилась к жеребцу.

— Иди сюда, Любомысл! Вы, парни, тоже гляньте! Что за диковина на шее Дичко сидела? Никто не знает?

Любомысл присел над волосом. Тот вился кольцами и тихонько пищал. Молодцы вовсю глазели на прыгающую по камням невидаль, но рук к ней не тянули. Вдруг эта гадость кусача да ядовита.

— Конский волос? — бормотал старик. — Тот что в воде живет? Который в человека может заползти и нутро грызть? Нет, у того цвет другой. Он серый и не блестит. И покороче будет, и на суше не живет. А это… Нет, не знаю что за дрянь.

— И я не знаю! — отчего-то резко огрызнулся Прозор. — Тоже поначалу думал — эта тварь из болота. Нет. Этот толще и блеск чешуйчатый.

— Чешуйчатый? — задумчиво сказал Любомысл. — Щас глянем.

Старик полез в висевшую на плече суму и споро вытащил из нее толстое выпуклое стекло. Таким пользуются мастера, что с золотом и самоцветами дело имеют. Оно сразу камень увеличит и изъян — если есть — покажет. Для удобства стекло Любомысла было оправлено в медное кольцо с приделанной сбоку резной деревянной рукоятью.

Волос все извивался и скакал по камням. Так ничего не разглядишь, сколько не увеличивай это чудо. Старик обернулся к парням.

— Ну-ка, молодцы! Хватит в затылок дышать и за меня прятаться. Помогайте.

— Тебе чего? — торопливо отозвался Борко. — Чего сделать-то?

— Стрелу дай. С тупым наконечником. Охотничью. Ту чем мелкую птицу бьют.

С нескольких попыток Любомысл смог прижать волос к камню. Метил так, чтоб прижатым оказался конец, на котором по его расчетам находится голова. Было нелегко — руки от волнения подрагивали. Не те годы…

Волос дергался, обвивал древко кольцами и еле слышно, тонко верещал. Любомысл поднес стеклянный кругляш ближе.

— Что там? — нетерпеливо спросил Прозор. — Что видишь?

Круглое выпуклое стекло, что могло гораздо увеличивать разные мелкие штучки, богатырь уже видел раньше: Любомысл показывал. А вот парни нет. Они до невозможности вытянули шеи, пытаясь заглянуть в стеклянную диковинку. Переглядывались, пихали друг друга локтями и уважительно смотрели в спину Любомыслу. Все-таки хорошо, что с ними такой мудрец.

— Любомысл, что это за штука у тебя в руках? — мятным голосом спросил Милован.

— Стекло, — отозвался старик.

А Добромил охотно пояснил: — Это, парни, такая штука, что увеличивает все, на что сквозь нее посмотришь. Я через это стекло на грязную воду глядел. Видел, что в ней всякие мелкие букашки живут.

— Эх, великий Род! — не удержался Борко. — Сколько всего он создал! Дашь глянуть, Любомысл?

— Дам. Потом. С этим сначала надо разобраться, а то ускачет.

Загораживая свет, склонился Прозор.

— Рассмотрел тварь?

— Сам смотри. — Любомысл протянул резную рукоять и отодвинулся. — У нее лапки есть. И пасть. И сам весь чешуйчатый. Не упомню где, но я такое диво уже видел.

Прозор пригляделся и нахмурил брови. Любомыслу не показалось. И он тоже видел эту погань, и даже помнит где. У прижатого тонкого волоса видна мелкая чешуя, множество маленьких, как у сороконожки, лапок. Видны желтые глазки и пасть. Вдоль спины проходит мелкий зубчатый гребешок. Он еле различим. Перед вендом придавленный наконечником стрелы извивался старый знакомец: давешний призрачный змей, что выполз этой ночью из древнего болота. Змей — спутник нежити. Только ночью он был огромный — обвил крепостную башню кольцами, — и полупрозрачный, словно сотканный из сгустков тумана. Серебряные стрелы его не брали, летели сквозь призрачное тулово дальше. Он был как бы воздушным, неосязаемым. А тут червяк… Да, это та ночная тварь! Только мелкая и вполне осязаемая!

Прозор, сам того не замечая, потер руку: вокруг нее только что обвивался этот похожий на конский волос гад. Богатырь вспомнил, что с зубов призрачного змея на крышу башни капала густая слюна и камень шипел под ней.

— Тьфу, дрянь! — сплюнул Прозор. — Смотрите, молодцы. Сразу узнаете!

Дружинник протянул увеличительно стекло сгоравшим от любопытства парням.

— Ох… — простонал Борко. Ночные страхи; упырь, что вышел из воды и хотел его высосать; вся нежить, что он видел у Гнилой Топи, все это вдруг вспомнилось явственно и разом. — Ох… Змей! Как ночной! И на башке рога!..