Пекло

Около противоположной стены расположился алтарь, сделанный из простых побеленных досок. Три ступеньки, по бокам вазы с цветами и плошки с песком, в который были воткнуты ароматические палочки.

На алтаре стояли две фотографии. На одной был Далай-лама, а при взгляде на вторую у Джорджии перехватило дыхание.

— Как ты? — опять спросила Джоани.

Не говоря ни слова, Джорджия показала на фотографию.

— Она работала тут. — Джоани потерла лоб и уставилась в пол. — И была в разбившемся самолете. Но она не виновата.

Джорджия коснулась фотографии пальцем.

То была Сьюзи Уилсон.

*

Джоани воспользовалась неожиданным энтузиазмом Джорджии и устроила ей полноценный тур по территории бывшей коммуны, где также были кухня, маленькая библиотека и балкон, выходивший на фиговое дерево, которое задыхалось в объятиях самого огромного из виденных ею вьющегося растения. Однако мысли Джорджии были заняты Сьюзи, и она спросила, не знакома ли Джоани с ее родственниками.

— Да у нее и нет никого, — ответила Джоани. — По крайней мере, здесь нет. Все в Китае.

— А где она жила?

Джоани нахмурилась, и Джорджия торопливо проговорила:

— Прошу прощения. Я слышала об аварии. Мне просто любопытно.

Джоани не ответила — похоже, не поверила Джорджии, а может, не пожелала удовлетворять ее любопытство, а повела ее дальше, в приемное отделение, по натертому, устланному татами коридору. Джорджия окинула взглядом парковку и насчитала девять автомобилей, в том числе два белых новехоньких «лендкрузера». На передних дверцах красовался алый лотос.

— Кто же все это финансирует? — спросила Джорджия.

Виляя необъятной задницей, Джоани бросила на ходу:

— У Муру денег куры не клюют. Пятьсот баксов за консультацию. Тысяча сто — за семинар в субботу и воскресенье. — Она наклонилась и вытащила застрявшую между пальцами нитку из татами. — Имей в виду, если тебе плохо, он поможет, не взяв денег, но только не труби об этом по всему свету, иначе сюда все сбегутся.

— Сколько человек посещают семинары?

— Иногда двадцать, иногда пятьдесят. По-разному.

За один уик-энд он получает от двадцати двух до пятидесяти пяти тысяч долларов.

— Часто бывают семинары?

— Каждые три месяца.

Джорджия посчитала в уме. Неплохо. Может быть, матери следовало уговорить людей остаться здесь всей коммуной? Тогда бы и они пользовались электричеством постоянно, а не два часа в день.

В душе Джорджии проснулась тревога, но она немедленно укротила ее. Приятно думать о маме, только не надо вспоминать, где она теперь.

За регистрационным столом сидела женщина в белой униформе. Она поздоровалась, и Джоани представила Джорджию.

— Пора проведать Тилли, — сказала Джоани регистраторше. — Как она сегодня?

— Не очень. Сама знаешь, каково это.

— Пойдем со мной, если хочешь, — предложила Джоани Джорджии. — Тилли любит новые лица. Наши ей до смерти надоели.

Джорджия согласилась в надежде узнать что-нибудь еще о Сьюзи.

Едва они оказались в комнате Тилли, как Джорджия пожалела, что пришла: ей сразу же ударила в нос густая вонь разложения. Как заварной крем, она облепила ей язык, и это было до того невыносимо, отвратительно, что Джорджия, как ни старалась, не совладала с собой и закрыла рукой рот.

Тилли лежала лицом к стене, и лицо у нее было серое, изнуренное болью. Как ни заставляла себя Джорджия свыкнуться с вонью, это было выше ее сил.

— Привет, — сказала Джоани, словно не замечая смрада.

Сделав над собой мучительное усилие, Тилли повернула голову, и Джорджия тотчас убрала руку с лица, стараясь не выказывать отвращения.

— Как они? — шепотом спросила Тилли.

— Замучилась я с твоими поросятами, — улыбнулась Джоани. — Бегают повсюду. Чем скорее ты снимешь с меня эту заботу, тем лучше.

— Поросята, — прошептала Тилли.

— Да-да. Не думаю, чтоб им было плохо в Питмане. Нет, не думаю, с ними ведь была бы твоя мама, ну и вообще, а меня они достали. Будь добра, освободи меня от них, ладно? Надоело мне возиться с твоей мелюзгой.

Лицо Тилли покрылось потом. Кожа еще заметнее посерела. В ужасе Джорджия поняла, что она умирает.

Вошел Юмуру, убирая с лица волосы. Он был в белом халате и нес в руке алюминиевую миску и шприц.

— Привет, Джоани, Тилли. — Он как будто повеселел, увидев Джорджию: — Как вы сегодня?

— Сравнительно неплохо. Спасибо за стрижку. Это лучший подарок, какой я когда-либо получала.

Юмуру озарил ее лучезарной улыбкой, сверкая белыми зубами на фоне коричневой кожи.

— Мне показалось, что так вам будет легче. — Он помолчал. — Пора вколоть Тилли витамины. А потом у нас лечебный сеанс. Вы могли бы прийти через час?

— Не беспокойтесь, — ответила Джоани. — Мы уже поговорили и теперь знаем, что Тилли скоро сама возьмется за своих малышей.

Оставив Юмуру и Тилли одних, они опять пошли по коридору, и Джорджия спросила:

— Что будет с ней?

— Ничего. Она скоро поправится.

— Но она умирает!

Джоани остановилась и посмотрела в лицо Джорджии:

— Она еще долго не умрет. Ее привезли всего пару дней назад, и ей пока нехорошо, но скоро она будет сидеть и смотреть телевизор. У нее нет рака или чего-нибудь такого, у нее дело обычное.

— Что обычное?