Читаем Пелагий Британец полностью

Сознаться, что императором движет отнюдь не братская забота о сестре? Что под крышей дворца меня ждут кровосмесительные домогательства? Но какое дело этим иноплеменникам до моих чувств?


Путь до Равенны занял три дня. Атаулф держался холодно, слова выбирал долго, неохотно. По-латыни он говорил с сильным акцентом, по-гречески — гораздо лучше. Только раз он дал волю чувствам — когда напал на римскую привычку пересыпать разговор цитатами. Образование, полученное у адрианопольских риторов, вооружило его обширными познаниями в римской истории, но литературные и театральные персонажи кружились в его памяти, как пьяные гости, попавшие на чужую свадьбу. «Неужели так трудно говорить коротко и по сути? — жаловался он. — Даже великий Цицерон учил ваших адвокатов: «Когда дело идет о краже трех коз, не начинай речь с преступлений Клитемнестры и подвигов Энея».

Все же он сознался, что в походном обозе за ним путешествует изрядная библиотека, спасенная его солдатами из горящей виллы под Пармой. Он дал мне список книг и попросил отметить, что ему следует прочесть в первую очередь. Я была польщена его доверием.

На последнюю ночевку перед Равенной отряд наш разбил палатки вблизи местечка Форли. Там сохранился старый лагерь римского легиона. Несмотря на походную усталость, солдаты Атаулфа работали дотемна, обновляя вал, расчищая ров, заполняя его заточенными рогатками и кольями, которые белели внизу, как крокодильи зубы.

Ночью я молила Господа даровать мне терпение, научить смиряться с судьбой и побеждать грех гордыни.

Но молитва не помогала.

«Как вещь! Как ненужную вещь! — повторял в мозгу ядовитый голос. — Тебя передают из рук в руки, оставляют в залог, хранят, потом возвращают за ненадобностью. Скажи спасибо, что пока не выбросили в придорожную канаву, не обронили в солдатскую уборную».

Под утро лагерь утонул в тумане. Я наконец забылась.

И проснулась от волчьего воя.

Вернее, это была моя первая мысль: на нас напала стая волков.

Но тут же вой наполнился металлическим лязгом. И топотом копыт. И стонами.

Эльпидия схватила шерстяное одеяло и бросила его на меня. Сама упала сверху.

Некоторое время тени сражавшихся носились по подсвеченному полотну. Потом шесты затрещали, и палатка рухнула на нас.

Я едва успела прикрыть голову руками. Вопли, лязг и стоны бушевали снаружи. Нечем было дышать. Тяжесть давила на грудь. Видимо, тела убитых и раненых падали на нас сверху.

Я потеряла сознание.


Очнулась от леденящей струи воды затекавшей мне за ворот, на грудь, на живот.

Лязг и вой утихли. Но со всех сторон доносились стоны. Журчала вода в ручье.

Я увидела над собой куст седых, перепутанных волос и с трудом разглядела внутри лицо Эльпидии. Вместо носа у нее была кровавая груша. Потом Эльпидия исчезла, и появилась мужская голова в шлеме. Железные нащечники почти скрывали лицо. Лишь по морщине на лбу, по настойчиво вопрошающему взгляду я узнала Атаулфа. И вдруг необъяснимое радостное чувство пронзило меня и чуть не вырвалось криком: «Да, я знаю! Знаю ответ! Спроси меня!»

В это время глаза Атаулфа закрылись, и он начал падать на руки подоспевших телохранителей. Они прислонили его рядом со мной к соломенной копне, сняли шлем, начали быстро и умело бинтовать голову. На меня они поглядывали со злобой, на вопросы не отвечали.

Лишь к вечеру того дня пришедший в себя Атаулф рассказал мне, что на нас напал предатель Сарус. Что подкупленный императором Гонорием, он пытался отбить меня и таким образом избавить императора от необходимости вести переговоры с визиготами. И лишь подоспевший с кавалерийской турмой Аларих спас нас всех от плена и гибели. Только тогда, вспомнив трупы, валявшиеся между палаток, на валу, перекатывавшиеся в ручье, я испытала острый толчок вины.

Но в тот первый момент, впивая счастье вернувшейся жизни, глядя на поднимающийся к небесам туман и на воина, лежащего рядом со мной на соломенном ложе, закапанном моей и его кровью, и потом — на возникшего рядом всадника, на его искаженное яростью лицо, в котором с трудом можно было узнать короля визиготов, я беззвучно повторяла лишь одно: «Спасена… Спасена рукой Господней… Господи, как безгранична благость Твоя…»

Но вряд ли небеса могли услышать мою тихую благодарственную молитву сквозь дикий крик, вылетавший из тысячи глоток:

— На Рим! На Рим! На Рим!

(Галла Пласидия умолкает на время)

НЕПОЦИАН О ПАДЕНИИ РИМА

Какие только слухи не расцветали потом на римских базарах. Одни говорили, что несколько десятков обиженных хозяевами рабов сговорились и открыли ночью визиготам Саларийские ворота. Другие уверяли, что визиготы сами выбили ворота тараном и ворвались в город по всем правилам штурмового искусства. Доносы с обвинениями в измене еще долго шли в суды: сосед обвинял соседа, слуга — хозяина, должник — кредитора, наследник — зажившихся родителей.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже