Пелена чувств (СИ)

— После всего, что было между нами, ты ещё продолжаешь чего-то стесняться? Не надо. Мне тоже нравится за тобой наблюдать. Тебе это о чём-то говорит?

— Что ты маньяк? — Сводит всё в шутку Катя.

— Если только твой личный. Пойдем.

Не даю ей одеться. Вытираю полотенцем и накидываю халат.

— Захвати вещи с собой. Покажу, где стиралка. Бросим всё в стирку. Там есть функция сушки. Завтра всё будет чистым. Там же есть гладильная доска, если захочешь погладить платье.

— А твои?

— Оставь. У меня наверху есть одежда. А это завтра уберут. Только телефон захвачу.

Помогаю Катюше выбрать режим и включить стиральную машину.

Веду её на кухню. На плите женщина, присматривающая за домом, приготовила для нас ужин. Я раскладываю всё по тарелкам. Мы ужинаем.

После ужина веду Катюшу наверх в спальню. В свою. Мы сбрасываем халаты, ложимся в кровать. Я обнимаю Катю, крепко прижимая к себе. И нас вырубает. Дорвался. Хоть посплю нормально. Когда твоя женщина под боком, спится всегда крепче.

Глава 19

Следующие дни проходят в рабочей суматохе. У Катюши дежурство. У меня завал с новым проектом. Наша совместная ночь нисколько не смягчила целителя моего сердца. На моё предложение переехать ко мне, был получен твёрдый отказ.

И снова чехарда ухаживаний из подарков и ресторанов. Но крепость не сдаётся. А я уж думал, прорвался.

Никогда я ещё так долго и упорно не добивался женщину. И её упрямство меня снова злит. Меня не допускают к любимому телу. Я хожу как свирепый вепрь. Подчиненные меня обходят десятой дорогой. Миха молча сверлит своим суровым взглядом.

Это же ненормально, что я зациклен на одной девчонке. Приворожила она меня что ли? От других баб воротит. Верность блюду, как семейный человек. Кому расскажешь, засмеют. Всегда хладнокровно рвал связи. Даже тогда, когда увлёкся и предали, просто выбросил из головы и всё.

Почему же сейчас-то так заклинило? И ладно бы не дала. Можно было бы свалить, на охоту за недотрогой. Всё же было. И не раз. А хочется ещё. И ещё. И ещё. Как наркоман подсел. А у неё, блядь, покер фейс. Хрен поймешь, что внутри творится.

И я её где-то понимаю. Тяжело снова довериться человеку, когда тебе в душу плюнули. Но я же извинился. Объяснил. Я уже всё понял, раскаялся и оценил, какое золото мне досталось.

Одно меня обнадеживает, тогда в «Плакучей иве» она мне в любви призналась. Значит, есть ради чего бороться. Ведь нельзя разлюбить так быстро? Нельзя же?

Женщина мне попалась со стальным стержнем внутри. А с виду такая хрупкая. Едва до плеча мне достаёт. Но нервы мои себе на кулак наматывает изощрённо. Хирург, мать её. Неженки скальпель в руки не берут. Да и бесхребетная клуша мне бы быстро наскучила. Хотел веселья на личном фронте? Получи и распишись.

Силой её не продавить. Упрётся из принципа. И прямо в лоб не получается. Надо «подкоп рыть». Сбить с ног чувствами так, чтобы без меня по ночам также тосковала, как я. Чтобы тянуло ко мне, как пчелу на мёд. Никуда ты с моей орбиты не денешься. Ты в крови у меня, до самого сердца добралась. Сейчас, правда, ощущаю в области печёнки. Но мы это решим.

Есть запасной вариант, что залетела от меня. Не зря же я так старался. Для себя-то я всё решил. Уже школу внукам подбираю. Однако, надежда слабая. Она же врачиха. Ей подстраховаться, как два пальца об асфальт. Если сама не захочет ребёнка, вспотеешь подлавливать.

Остаётся убеждать, что я та самая каменная стена, за которой можно укрыться.

Глава 20

Поздно вечером принимаю звонок от Вани, который сейчас у клиники присматривает за моей Катюшей. Она позже обычного вышла с работы и села в его машину. Ничего не говорит. Ни на что не реагирует. Просто сидит и смотрит в окно. Он в недоумении, что делать.

Бросаю все дела и срываюсь к больнице. Торможу рядом с джипом охранника. Открываю дверцу со стороны Кати, вывожу её за руку из машины Вано, целую в макушку и пересаживаю в свою. Её состояние меня напрягает.

Отхожу в сторону вместе с охранником.

— Рассказывай!

Знаю, что Вано умеет, не нарушая границ, разнюхать все детали ситуации. Наверняка уже медсестёр разболтал. И не ошибся.

— Да, тут родительница одна… три дня нашу Катерину Михайловну окучивала, чтобы операцию её дочке сделала. А Док анализы и результаты обследования её не понравились. — Смотрит Ваня в сторону, сминая в руке сигарету. — Сказала, не потянет малая операцию, сердце не выдержит. А так хоть немного времени, сколько там отмерено, с семьей дома побудет. Мамашка не слушала, всё время, что дочь в больнице на обследовании лежала, проходу нашей Катерине не давала. Завтра выписывать её хотели. А пару часов назад у малявки остановка сердца. Док не откачала. Ну и вот, — кивает на, уставившуюся в одну точку, Катю в моей машине. — Бля! Как она это всё вывозит каждый день, а? Я вроде всего навидался, а самого до сих пор колбасит не по-детски. Это ж врагу не пожелаешь, увидеть, как невинный ребёнок у тебя на глазах умирает.

— На сегодня свободен. Дальше я сам. — Присекаю дальнейшие сантименты Вано.

— Принято.