Пелена (СИ)

Капитан Воронцов уже давно жил один. Нет, появлялись конечно женщины, не часто, но с необходимой для здорового мужика регулярностью. Предыдущая жена ушла, не оставив даже адреса для пересылки корреспонденции, сменила номер телефона, а затем и вовсе кажется переехала — по крайней мере встречать её в парке он перестал. Детей, за свой недолгий трехлетний брак, они не нажили, с тёщей и тестем близкие отношения не завязались — вот так и получилось, что от семейной жизни остались лишь свадебные фотографии да воспоминания. Фотографии со временем переехали из книжного шкафа и серванта в ящик для документов, а воспоминания потеряли яркость, стали отдалёнными и какими-то словно бы и не его вовсе, будто те три года привиделись, а не прожились на самом деле. Говорят, что фотографии со временем тускнеют. Возможно, но капитан Воронцов теперь знал, что воспоминания иногда тускнеют быстрее, становятся расплывчатыми, чужими.

Сейчас он сидел, гадая: осталась ли бывшая жить в этом городе, или же переехала в какой-нибудь другой? Как бы выяснить — нет ведь возможности. Странно, но та, о ком он почти не думал вот уже давно, со вчерашнего вечера занимала все его мысли, ровно с того момента, как они со спутником добрались до дома Николая.

Отдельная история о том, как они добирались, и, если бы не автоматы конвойной команды, возможно это вовсе оказалось бы нереальным. Воронцов старался не думать о том, в кого же они стреляют. Кто они, откуда взялись, эти серые прыгуны? А псевдопсы, волчками бросающиеся на людей, из каких глубин ада они выбрались, каким кругом были порождены?

Когда перед ними встал одноэтажный домик, с одной стороны полностью увитый побегами вьюнков Николай вздохнул с облегчением, вбежал внутрь, выкрикнув какое-то имя. Воронцов остался на крылечке, смотрел на многочисленные яблони в саду, огороженный невысокой оградкой малинник, верёвки, с сушащимся бельём. Тут было очень тихо, домик стоял в стороне от проезжей части, и стена деревьев надёжно закрывала его, делая с дороги вовсе незаметным. Капитан отдыхал, смолил сигаретку и размышлял о том, что делать дальше.

Доложиться начальству он уже успел. Ещё там, на дороге. Получил приказ действовать по ситуации и ждать дальнейших указаний. Что-то такое было в голосе говорившего… Он явно знал нечто не предназначенное для ушей капитана, но так и не озвученное. Потом связь пропала. Рация осталась в машине, а сотовые телефоны сдохли, чего капитан отчего-то втайне ожидал, и когда это произошло, испытал удовлетворение. Не радость разумеется, но удовлетворение от собственной догадливости.

Заслышав шаги, капитан обернулся, открыл рот, чтобы спросить о чём-то, и не сразу узнал своего спутника. Серое лицо осунувшееся и вытянутое, белые дрожащие губы и пронзительно голубые глаза. В дом входил молодой, полный сил мужчина, вышел же рано состарившийся человек, и словно бы даже форма на нём поблекла, выцвела. Это не могло быть правдой, но Воронцову показалось именно так…

Сбежав по ступенькам крыльца, Николай устремился к калитке, и когда она не открылась — заела щеколда, просто выбил ударом ноги преграду. Вышел, неизвестно куда направляясь.

Покосившись вправо, туда, где сушилась на верёвках женская одежда, Воронцов растоптал окурок и осторожно прикрыл входную дверь. Они ушли из этого страшного дома, места, к которому так долго шли, в которое им, возможно, лучше было бы вовсе не приходить. Напоследок, капитан прислонил выбитую дверь калитки к забору, шепнул нечто прощальное, сам не зная кому, и побежал догонять товарища.

После этого они не разговаривали.

Воронцов несколько раз пытался осторожно расспросить, что произошло в доме, возможно, излив душу, Николаю стало бы легче, но он отмалчивался, отводил глаза, а то и вовсе делал вид, что не слышит обращённых к нему слов. Шли, как два смертника, отправленных вперёд, на бруствер, отчего-то возникало такое чувство. Капитану то и дело казалось, что сзади идёт кто-то ещё, то ли оберегающий их, то ли решивший сожрать самолично и приглядывающий за тем, чтобы ужин не схарчил кто-нибудь ещё, но сколько Воронцов не оглядывался, сколько не косил глаза, так никого позади и не заметил. Пару раз пришлось применить оружие, но в целом, улицы были на удивление пустынны, куда подевались люди — непонятно…

Заночевали в отделе полиции, в котором работал Николай. Причём зачем они сюда вообще шли, Воронцов так и не понял. Связи, не было и здесь, сотрудников на рабочих местах не нашлось, единственным плюсом стало пополнение их боезапаса, да вечером приехал ещё один полицейский, на помятой машине, злой и усталый. Оказалось, что он знакомый Николая, но похоронное молчание в их команде этот факт не развеял.

Назвавшись Денисом, приехавший перезарядил пустые магазины пистолета, взял автомат и запасные патроны с магазинами, после чего без лишних разговоров отправился спать. Заглянув спустя пол часа в его кабинет, Воронцов обнаружил его сладко сопящим на нескольких поставленных в ряд креслах.