Пелевин и поколение пустоты

Принципиально важная, по мнению многих критиков, VIII глава представляет собой грибной трип бандитов с обсуждением философской модели «субъективизма» на конкретных примерах.

Следующий пелевинский опус – «Generation “П”» – и вовсе напоминает малую энциклопедию основных наркотиков, бытовавших на территории РФ в девяностые.

По Каширке

Уже вначале про героя говорится, что, «покурив однажды очень хорошей травы, он случайно открыл основной экономический закон постсоциалистической формации: первоначальное накопление капитала является в ней также и окончательным».

Затем в гостях у Андрея Гиреева на подмосковной даче Вавилен Татарский пробует мухоморы и бегает по лесу. Далее градус только повышается. Пропивая в ресторане «Бедные люди» маленький гонорар, Татарский уединяется в туалете и вынюхивает дорожку кокаина через свернутую сторублевку («доллары кончились»). Затем он пытается расслабиться, однако «отвратительный московский кокаин, разбодяженный немытыми руками длинной цепи дилеров» оставляет букет аптечных запахов и рождает напряжение и дрожь.

Говорили, что порошок, за грамм которого в Москве берут сто пятьдесят долларов, никакой не кокаин, а смесь эстонского «спида» с российским фармакологическим ассортиментом…

Generation «П» (1999)

После этого ему открываются «марки», то есть ЛСД, под которым Татарский вступает в общение с духами и приходит к пониманию некоторых важных сюжетообразующих вещей.

При этом кокаин как спутник дорогой жизни никуда не уходит. В НИИ пчеловодства, расположившемся в сталинской высотке, он с Морковиным и Азадовским, уподобляясь пчелам, нюхает с цветочного узора ковра. Неудобство позы компенсируется высоким качеством товара – «кокаин был настоящим и почти не разбодяженным – разве что чувствовался слабый привкус анальгина».

Кокаин вообще встречается во всех пелевинских вещах начиная с «Чапаева». Упоминания белого порошка можно обнаружить и в «Числах», и в «Священной книге оборотня».

Сракандаев, в накинутой на голое тело махровой простыне, стоял к Степе левым боком, склонясь к стеклянному столику, на котором лежала журнальная страница, накрытая перевернутой тарелкой. В его руке была бумажная трубочка, через которую он проворно убирал носом полоску белого порошка со стекла.

Числа (2003)

– Доктор Фрейд не только сам сидел на кокаине, он его пациентам прописывал. А потом делал свои обобщения. Кокаин – это серьезный сексуальный возбудитель. Поэтому все, что Фрейд напридумывал – все эти эдипы, сфинксы и сфинктеры, – относится исключительно к душевному измерению пациента, мозги которого спеклись от кокаина в яичницу-глазунью. В таком состоянии у человека действительно остается одна проблема – что сделать раньше: трахнуть маму или грохнуть папу.

Священная книга оборотня (2004)

В «Священной книге оборотня» полковник ФСБ Михалыч на первой встрече с лисой А Хули производит себе внутривенную инъекцию. На вопрос, что он себе колет, отвечает, что «едет по Каширке», то есть «ширкается калькой», из чего героиня делает вывод, что в шприце кетамин, он же калипсол, «сильнейший психоделик, который в вену станет колоть только психопат или самоубийца».

На таком фоне цинично-издевательской выглядит фраза из рассказа «Святочный киберпанк» (1996): «Мы никогда не курили гашиш и не знаем, что именно чувствовал бедный мэр…» Это уже не легкое, а тяжелое кокетство.

Развернутые пассажи, основанные на богатой метафорике наркотических практик, встречаются и в романе «Empire “V”» (2006), где мир представляется населенным двумя видами наркоманов – они принимают разные наркотики, вызывающие противоположные галлюцинации, но вынуждены проводить время рядом друг с другом.

Высокий индекс цитирования наркотиков Пелевин выдерживает до последних по публикации вещей. В самом начале «Созерцателя тени».