Пелевин и пустота. Роковое отречение (сборник)

В дальнем углу коридора, у стены стояла узкая металлическая лесенка – от пола до самого потолка. Молодой человек скользнул по ней взглядом и отметив про себя, что лестница складная и, судя по двум полукруглым замкам, ее можно сложить втрое, особого внимания на нее не обратил. Она заинтересовала его как удобное приспособление, которое могло бы пригодиться самому при каком-нибудь случае. Он даже запомнил устройство замков, с помощью которых лестница складывалась.

Но с невнимательностью, свойственной молодости, не догадался поднять голову и осмотреть потолок в углу коридора. А напрасно. Эта невнимательность стоила жизни одному из петербургских донжуанов, никаким боком не причастному к делам, в которые когда-то по твердости и строптивости характера замешался хозяин квартиры, досматривавший этой ночью свой последний сон в спальне, казалось бы, надежно запертой на ключ.

Вернувшись на кухню, молодой человек погасил свечу на столе, а огарок поставил на пол за буфет – от этого кухня погрузилась в полумрак. Молодой человек вынул оконную раму, потом снял свой сюртук и жилет и размотал обмотанную вокруг пояса веревочную лестницу наподобие корабельной, но только связанную из тонкого, черного шелкового шнура, привязал ее к выступу подоконника и, выглянув из окна и увидев прижавшуюся к стене дома фигуру мужчины, бросил моток лестницы вниз. Шнур лестницы сразу же натянулся и через несколько минут в кухню поднялся еще один человек, на вид постарше первого.

– Черный ход не заперт, – вполголоса сказал молодой человек, ставя на место оконную раму, втягивая назад веревочную лестницу и надевая жилетку и сюртук.

– Что это может значить? – спросил поднявшийся.

По тону его голоса было легко догадаться, что он старше первого не только годами.

– Не знаю, – пожал плечами прикидывавшийся приказчиком молодой человек и подал старшему ключ, снятый с шеи Якова. – Спальня заперта, это, наверное, ключ.

– Зажги свечу, – сказал старший своему помощнику, – разговор может получиться долгим, – и, подумав, добавил, – а может, и коротким. Если ключ подойдет, сразу уходи через черный ход.

Помощник зажег от огарка свечу, взял подсвечник и двинулся следом за старшим на барскую половину. Старший, войдя в коридор, по приоткрытым дверям столовой и кабинета понял, что спальня справа, и направился к двери – его помощник уже стоял за спиной со свечою – и вставил в замочную скважину ключ. Раздались два легких щелчка – ключ подошел. Старший взял из рук помощника подсвечник, кивнул ему, открыл дверь и шагнул в спальню.

Человек, вошедший глубокой ночью в спальню сенатора и члена Коллегии иностранных дел Бакунина, был отставной поручик Соколович, тот самый, фамилия которого уже упоминалась в «Расшифрованных диалогах» как, впрочем, и фамилия самого Бакунина.

Соколович осмотрелся, поставил подсвечник на столик у кровати и достал из-за пояса небольшой кинжал. Лезвие кинжала было выполнено в виде извивающегося тела змеи и заканчивалось острым, как игла, хвостом. Верхняя часть тела змеи обвивалась вокруг перекладины простого гладкого креста, служившей крестовиной, а голова с двумя маленькими изумрудами, вставленными вместо глаз, и раскрытой пастью венчала рукоятку.

Каждый масон знал о существовании такого кинжала – его целовали, давая клятву, вступая в ложу. Им – точным ударом прямо в сердце – убивали тех, кто вольно или невольно разгласил какую-либо тайну или предал общее дело братьев-каменщиков.

Соколович присел на край широкой кровати. Бакунин спал нечутким сном, пятнадцать лет подряд укрепляясь в надежде, что никто не придет к нему с кинжалом в виде змеи, обвивающей перекладину креста, напомнить о том, что однажды произошло в Зимнем дворце в городе Санкт-Петербурге благодаря письму Бакунина, переданному императрице Екатерине II. Соколович отвернул край одеяла и потрепал старика по плечу. Бакунин проснулся.

4. Я пришел убить вас

Feci quod potui, faciant meliora potentes.

Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше.

Это был старый, много повидавший за свою жизнь человек, многое в этой жизни понявший и имевший смелость жить и поступать так, как он считал нужным, исходя из этого своего понимания. А главное, Бакунин вот уже пятнадцать лет готовился к приходу такого посланца, каким явился этой ночью Соколович.

Поэтому он ничуть не испугался, увидев в своей спальне незнакомца, державшего на левой ладони стальную змею, так, чтобы Бакунин мог хорошо рассмотреть этот кинжал. Он увидел кинжал, и хотя не целовал его – Бакунина принимали в ложу без обряда – но знал о том, для чего такой кинжал предназначен, знал, но не испугался.