Пелхэм, час двадцать три

— Увидеть — это одно, а услышать — другое. Такой штуки, как бесшумный поезд метро, ещё не придумали.

Они миновали платформу станции Двадцать восьмой улицы; там было пусто, если не считать небольшой кучки полицейских. Когда в отдалении показались огни станции Двадцать третьей улицы, Даниельс велел:

— А теперь притормози. Буквально ползи. Не спускай глаз с их огней. Ползи. И не шуми.

— Капитан, это поезд метро. Такая штука не шуметь не может.

Даниельс, пристально всматривавшийся через окно, почувствовал, как от напряжения начинают слезиться глаза.

— На пути для местных поездов горит красный, — заметил машинист. — Значит, они были здесь совсем недавно.

— Медленнее, совсем медленно. Буквально ползком, — не унимался Даниельс. — И тихо. Чтобы не было слышно ни звука.

— Шеф, вы слишком многого хотите от старого вагона, — вздохнул машинист.

Город: уличная сцена

Какой-то коллективный орган толпы, постоянно настроенный на волну подозрительности, расценил отъезд лимузина комиссара как предисловие к ликвидации всего лагеря. Последующее исчезновение полицейских машин и всего персонала только подтвердило справедливость таких суждений. Немногие зеваки направились к югу, надеясь понаблюдать за погоней, но их постигло горькое разочарование: гора может прийти к Магомету, но не охотится за ним.

Буквально через несколько минут толпа перестала существовать как единое целое. Пихаясь и толкаясь, люди начали пробиваться вперед, а там, выбравшись на свободное пространства, прибавляли шагу: время — деньги, и его не следовало тратить впустую. Осталось только несколько сотен человек в основном лентяи или романтики, цеплявшиеся за слабую надежду, что у них на глазах произойдет хоть что-нибудь. Философы и теоретики, сбившись в кучки, организовали шумную дискуссию. Индивидуалисты излагали собственные мнения.

— И что вы думаете о нашем мэре! Он нужен там внизу, как вторая дырка в заднице.

— Нужно было всех их просто перебить. Как только начинают уступать бандитам, они наглеют. Преступники прекрасно разбираются в психологии.

— В общем-то, они довольно мелкие людишки. Я бы на их месте потребовал десять миллионов. И получил бы их.

— Черные? Никогда! Черные парни знают свое дело, когда речь идет про сотню долларов, не больше. Это белые, и я готов их даже похвалить, что они задали жару этим свиньям.

— Комиссар? Он совсем не похож на полицейского. Как вы можете кого-то уважать, если он даже не похож на полицейского?

— И что вы думаете про нашего мэра? Вы считаете, богач может заботиться о бедных? Параллельные линии никогда не пересекутся!

— Нет, вы мне скажите, вы мне только скажите, чем эти бандиты отличаются от акул большого бизнеса. А я вам скажу, чем: большой бизнес защищает закон. А маленькому человеку всегда достается.

— Вы знаете, как они собираются скрыться? Я могу вам сказать. Они уедут этим поездом на Кубу!

— Что ты сказал, парень?

Глава 19

Райдер

Аварийный выход находился к северу от станции Четырнадцатой улицы. Отверстие в стене туннеля позволяло добраться до лестницы, ведущей к решетке в тротуаре на восточной стороне Юнион Сквер-парка около Шестнадцатой улицы. Райдер наблюдал, как Лонгмен орудует тормозной рукояткой и останавливает вагон в сотне футов от пятна дневного света, указывающего место выхода.

— Правильно? — спросил Лонгмен.

— Отлично, — подтвердил Райдер.

С Лонгмена градом лил пот, и Райдер впервые заметил, как отвратительно воняет в крошечной кабине. Ну, — подумал он, — нельзя же было рассчитывать на комфортные условия. И с каких это пор поле битвы пахнет как поляна с маргаритками?

Он осторожно сунул руку в коричневый чемодан, достал оттуда две гранаты, проверил чеки и положил гранаты в глубокий карман своего дождевика. Потом открыл ящичек с аптечкой и вытащил рулончик пластыря. Протянул рулончик Лонгмену, который тут же его схватил.

— Держи наготове, — посоветовал Райдер.

Потом оторвал две полоски по шестнадцать дюймов каждая и обмотал ими гранаты.

— Эти штуки заставляют меня нервничать, — заметил Лонгмен.

— Тебя все заставляет нервничать, — констатировал Райдер. — Пока чеки на месте, они не опаснее теннисных мячей.

— Ты обязательно хочешь это сделать? — спросил Лонгмен. — Ну, я имею в виду — а вдруг они не следуют за нами по путям для экспрессов?

— В таком случае наши предосторожности окажутся излишними.

— Но если они не едут за нами, тогда может пострадать экспресс, в котором будут невинные люди…

— Хватит, — осадил его Райдер. — Начнешь действовать, как только я сойду. К моему возвращению все должно быть готово, чтобы мы могли сразу тронуться.

— Центр управления вызывает Пелхэм Час Двадцать Три. Пелхэм Час Двадцать Три, ответьте центру управления.

Райдер нажал кнопку рации.

— Пелхэм Час Двадцать Три. Путь уже свободен?

— Еще не совсем. Дайте нам две-три минуты.

— Поспешите. И нигде на путях не должно быть полиции, иначе мы начнем отвечать. Лейтенант Прескот, вы понимаете, что я подразумеваю под словом «отвечать»?

— Да. Мы подчиняемся вашим приказам, так что нет нужды губить кого-то. Поняли, Пелхэм Час Двадцать Три?