Пельмени для Витальки

Вспомнил, как учил старец, отец Захария, видеть свои собственные грехи. Как? А просто очень: видишь брата, который гневается, покайся: Господи, это ведь я такой гневливый! Видишь эгоистичного: Господи, это ведь я такой эгоист! Видишь жадного: Господи, помилуй, это я сам такой жадный!

Старец учил самоукорению, и такие его простые слова глубоко западали в душу, потому что шли они не от ума, а от личного опыта. Приправленные солью благодати, слова схиархимандрита Захарии были как слова власть имеющего. Пользу можно и от блаженного получить, и от любого человека, если жить внимательно, если вести жизнь духовную. Да... В теории-то всё знаешь, а вот как до практики дело дойдёт... Правильно говаривал преподобный Амвросий Оптинский: «Теория — придворная дама, а практика — медведь в лесу»...

Отец Валериан посидел молча перед иконами, потом быстро встал и вышел из кельи. Пошёл первым делом в трапезную. Дионисий всё ещё был там, чистил картошку.

— Брат Дионисий, прости меня! Ничего страшного, привезу я ещё в монастырь чашек! Куплю других — небьющихся: ты уронишь, а она и не разобьётся!

Дионисий заулыбался, приободрился. Отец Валериан улыбнулся послушнику:

— А где тут паломник ходил?

— Да я ему вот супа налил. А пирога нет больше, доели.

Отец Валериан достал из холодильника банку огурцов с помидорами — вкусная засолка, сам солил, открыл банку грибов, опята — один к одному:

— Положи брату, пусть утешается.

Вышел из трапезной — навстречу послушник Тимофей с мальчишками, голову в плечи втягивает, жмурится — стыдно ему. Отец Валериан сказал примирительно:

— Ладно, пошли все вместе на поле.

А когда вышли за стены монастыря, сказал тихо:

— Давайте помолимся. Споём «Символ веры»... Сильная молитва! Брат Тимофей, запевай!

И Тимофей своим густым басом, совсем неожиданным для его юного возраста, начал молитву. Санька с Ромой подхватили тоненько. Присоединился и сам отец Валериан. Молитва понеслась над лесами и полями. Закончили, постояли немного. Подождали. Коров нигде не было.

— Да, братия... Вот если бы отец Савватий помолился... Или отец Захария... А мы — что ж... Видно, это дело надолго затянется... Пойдём-ка, дам бутербродов с собой — и отправитесь искать. Я вас только провожу — мне скоро Псалтирь читать.

Пошли к монастырским воротам, но войти не успели: за спиной раздалось протяжное мычание — все пять монастырских спортивных коров догоняли своих пастухов.

Отец Валериан зашёл в трапезную, подошёл к Витальке, заглянул через плечо: на рисунке блаженного тянулись во все стороны листа солнечные лучи, освещали поле, лес, церковь на горе. Отец Валериан вздохнул с облегчением и пошёл в храм: пора было читать Псалтирь.

Как отец Валериан участвовал в похищении старушки

«Областное МЧС, в свою очередь, сообщает: сильный снег, метель и плохая видимость ожидаются на территории всей области»... Помехи перебивали внушительный голос из динамика, делали его хриплым, как будто человек не сидел в тёплой студии, а дрожал на стылом ветру, заносимый огромными хлопьями снега — такими же, что носились вокруг машины отца Валериана.

— Что происходит на свете? А просто зима, — сам себя спросил и сам же ответил отец Валериан. Пел он довольно фальшиво, и на клирос его никогда не ставили.

— Что же за всем этим будет? — А будет январь.

— Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю.

Я ведь давно эту белую книгу читаю, этот, с картинками вьюги, старинный букварь.

Дорога впереди и позади быстро становилась белой и неразличимой — вне времени и пространства, а в душе росла неясная тревога. Она появилась ещё утром, но была крошечной, легко пряталась — стоило блеснуть яркому солнечному лучу по прекрасным белоснежным сугробам, стоило вдохнуть свежайший, чуть сладкий морозный воздух и радостно повторить:

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит!

Да, сначала всё было спокойно и обычно: рано утром отец Валериан зашёл к игумену Савватию и взял благословение на заранее запланированную поездку в областной центр — ему, как келарю монастыря, нужно было купить продукты к Рождеству да кое-какие подарки для братии. Окна монастырских келий ещё только загорались жёлтыми огоньками, в храме и трапезной растапливали печи, готовясь к утренней службе и трапезе.

Отец Валериан зашёл в тёплую и светлую трапезную, где дежурные сноровисто чистили картошку, быстро закрыл за собой дверь, так что клубы морозного воздуха лишь воровато лизнули порог, поставил чайник, достал из холодильника пару пирожков с капустой, оставшихся от вчерашней трапезы: дорога дальняя, нужно выпить горячего чаю. Чайник закипел быстро и бодро — сейчас я тебя, отче, попотчую, согрею душу, пирожки зашипели на сковородке золотистыми боками, запахли вкусно, перебивая запах берёзовых дров. Отец Валериан помолился, присел в пустом зале: тихо, уютно, тепло.

И вот тут-то дверь трапезной распахнулась широко, и клубы морозного дыма завихрились по-хозяйски, занося в тепло целые снежные пригоршни.

— Виталька, закрывай двери — холодно!