Пена

Он удивлялся и своим словам, и тому, что Тереза внимательно слушает. Макс давно заметил: какими дикими и нелепыми ни казались бы ему собственные идеи, люди часто все равно к нему прислушиваются, да еще с таким видом, будто раньше сами до этого додумались. Он фактически предложил Терезе стать его любовницей, толком не понимая, нравится она ему или нет. Он даже испугался, а вдруг согласится. «Может, это я для нее у Порисоверов комнату снял?» — неожиданно пришло ему в голову. Он доверился своему языку: пусть болтает, пусть ведет его куда хочет. Значит, это судьба.

— Но мы же совсем не знаем друг друга, — сказала Тереза.

— Ничего, узнаем. Все, что вы о себе рассказываете, очень интересно. Вы когда-нибудь любили Бернарда Школьникова?

— Он ведь намного старше меня. Это он открыл во мне дар, всему меня научил. Стал мне и учителем, и отцом. Я из маленького местечка в Великой Польше. Понятно, что я стала его любовницей, иначе и быть не могло.

— А почему не женой?

— Он женат, но она не хочет развестись.

— Старая история.

— Но сколько это может продолжаться? Ему скоро шестьдесят, а мне еще тридцати трех нет. Он заставляет меня перед Сапегой комедию разыгрывать, значит, с его стороны никакой любви не осталось. Просто использует меня, продает, а все деньги себе забирает. Даже не говорит, сколько у него и где он их хранит, хотя я помогаю ему зарабатывать. Ни копейки не дает, только кормит да иногда одежду покупает. Я ему зла не желаю, но случись с ним что-нибудь, и что мне делать? Придет его жена и меня за порог выгонит. Он уже один раз заболел, очень тяжело, я думала, не выкарабкается. Слава богу, ничего, поднялся. Сутками у постели дежурила. Мне сказали, его жена уже посылала кого-то приглядывать, как он.

— Он завещания не написал?

— Один раз осмелилась это слово произнести. Пощечин мне надавал.

— Понятно.

— Я просто хочу убежать. Если не получится, он меня вернет. Он сумеет.

— Другими словами, он вас гипнотизирует.

— Он камень уговорит.

— Может, вы его любите?

— Даже если так, мне все равно нельзя с ним оставаться.

— Поедемте со мной. Я тоже женат, но я вам дом отпишу или еще что-нибудь, что захотите. Учителя вам найму, он вас испанскому научит. Язык несложный. Откроете салон, все деньги будете себе оставлять, мне они не нужны.

— А что ваша жена скажет?

— Ничего. В Аргентине у всех любовницы, даже у священников. На таких женщин там с уважением смотрят. Я потерял сына, мне нужен, так сказать, наследник. Кому я имущество оставлю? Вы еще молоды, наверно, вы бы тоже ребенка хотели.

— Да. Я люблю детей. Мы как бы брат и сестра — он меня всем сестрой представляет, — поэтому о детях и речи нет. Я дважды беременела, и оба раза пришлось к акушерке идти аборт делать. Во второй раз чуть не померла, кровотечение началось.

— Для молодой женщины это не жизнь.

Они замолчали. За окном опять остановился трамвай. Как ни странно, совершенно пустой.

— Когда вы уезжаете? — спросила Тереза.

— Могу хоть завтра, меня ничего тут не держит. Сделал тут несколько глупостей, но едва сяду в поезд, все останется позади. Только одно осталось: побывать в местечке, откуда я родом. Рашков называется. Там родственники у меня, хотелось бы повидаться, может, чем-то им помочь.

— А почему вы сразу туда не съездили?

— По Варшаве очень соскучился. И, видно, судьба такая, сначала вас встретить. Если хотите, собирайте вещи, или не собирайте, как угодно, и вместе поедем в Рашков, а оттуда — к границе.

— Где этот Рашков?

— Это от границы недалеко.

— И что я там делать буду?

— Подождете несколько дней. Честно говоря, я туда не съездил, потому что одному уж больно тоскливо. С тех пор как сын умер, ни минуты не могу находиться в одиночестве. Как только остаюсь один, сразу такая тоска накатывает, что хоть вешайся.

— Вы так его любили?

— Даже не знаю. Но когда он умер, как-то пусто стало, ужасно пусто. Вы правда верите, что мертвые живы?

— Либо мертвые живы, либо живые мертвы…

— А вы интересная девушка. С вами я мог бы быть счастлив…

Глава VI

1

«Эх, не знает границ глупость человеческая!» — сам себе удивлялся Макс.

Он заплатил десятку за комнату на Дзикой, но дни идут, а он по-прежнему живет в «Бристоле». Тереза готова ехать с ним хоть на край света, ясно сказала: с ним куда угодно. Но Райзл забрала у него паспорт! Он звонил ей по нескольку раз на дню, но никто не брал трубку. Один раз Райзл все-таки подошла к телефону и сказала: «Некогда мне сейчас к липачу идти, не могу больного оставить…»

Макс метался по комнате. Он отдал свой аргентинский паспорт какой-то суке, шлюхе с Крохмальной. В полицию заявить? Или пойти к ней и приставить револьвер ко лбу? Крик поднимет, дружков позовет. Сперва его отметелят, потом его же и арестуют. В Варшаве должен быть аргентинский консул, но где его искать? И что Макс ему скажет? Что неизвестно кому паспорт отдал, как дурак?

«Ну и влип же я!»

Он попробовал позвонить Баше. К телефону подошла хозяйка, рявкнула:

— Баша занята!

И швырнула трубку.

«Так мне и надо! — корил себя Макс. — Неспроста это. Проклял святой человек!»