Пена дней

Он встал и возглавил оперативный отряд. Тяжело ступая, Дугласы двинулись к выходу колонной по одному, похожей на гигантскую многоножку, обутую в сапоги. Все шесть сотрудников были одеты в облегчающие черные кожаные комбинезоны с бронированными накладками на груди и плечах, а их каски из вороненой стали, напоминающие по форме шлемы, низко спускались на затылок и вместе с тем надежно прикрывали виски и лоб. Сапоги у них были тяжелые, кованные железом. Сенешаль носил такой же комбинезон, но только их красной кожи, а на плечах у него блестели две золотые звезды. Задние карманы у его людей раздулись от двенадцатиствольных уравнителей. Сам он держал в руке маленькую золотую дубинку, а на поясе у него висела тяжелая позолоченная граната. Отряд спустился по парадной лестнице, и часовые стали на выутюжку, в то время как сенешаль поднес руку к каске. У подъезда их ждала спецмашина. Сенешаль сел на заднее сиденье и оказался в полном одиночестве, а его команда разместилась на подножках: четверо худых сотрудников с одной стороны, и двое толстых — с другой. Шофер был одет также в черный комбинезон, но каски ему не полагалось. Машина тронулась. Вместо колес у нее было множество вибрирующих ножек, таким образом не приходилось опасаться, что шальные пули продырявят шины. Автомобильные ножки зашаркали по асфальту мостовой, и водитель круто свернул на первой же развилке. Ехавшим в машине показалось, что они взлетели на гребень волны, которая тут же разбилась.

LVI

Ализа глядела вслед Колену, прощаясь с ним всем сердцем. Он так любит Хлою, ради нее он шел теперь искать работу. Ему нужны деньги, чтобы покупать ей цветы и бороться с этим ужасом, который пожирает ее, угнездившись в ее груди. Широкие плечи Колена слегка поникли, вид у него был очень усталый, его светлые волосы уже не были расчесаны и уложены, как прежде. Шик бывал таким нежным и проникновенным, когда говорил о Партре или толковал какой-нибудь его текст. А ведь он и в самом деле не может обходиться без Партра, ему никогда и в голову не придет искать себе другого кумира. Партр говорит все то, что он, Шик, сам хотел бы сказать. Нельзя допустить, чтобы Партр выпустил в свет свою энциклопедию. Шик погибнет из-за нее, он, чего доброго, начнет красть или даже убьет какого-нибудь книготорговца. Ализа медленно двинулась вниз по улице. Партр все дни напролет проводит в маленьком кафе^{66}, там он пьет и пишет рядом с другими, которые тоже приходят туда пить и писать. Они попивают чаек вприкурку и слабенькие ликеры, благодаря чему им удается не думать о том, что они пишут, да еще люди там то и дело входят и выходят, не кафе, а проходной двор какой-то, а это взбалтывает осевшие в глубине сознания мысли, и тогда легко выудить наугад то одну, то другую, и даже незачем отсекать лишнее, стоит только записать их, а заодно и все лишние тоже, да развести пожиже одно в другом. Такие смеси легче проглатываются публикой, особенно женщинами, которые вообще не терпят ничего в чистом виде. До кафе было рукой подать, и Ализа еще издали увидела, как один из официантов в белой куртке и брюках лимонного цвета подкладывает фаршированную свинью Дону Эвани Марке^{67}, знаменитому игроку в сексбол, который не пил, потому что терпеть этого не мог, а поглощал одно за другим острые блюда, чтобы тем самым вызвать жажду у своих соседей. Ализа вошла. Жан-Соль Партр что-то строчил, сидя на своем обычном месте. Все столики вокруг были заняты, в зале струилась многоголосая негромкая беседа. Благодаря обыкновенному чуду, что, впрочем, вполне необыкновенно, Ализа увидела свободный стул как раз рядом с Жан-Солем и села. Свою увесистую сумку она поставила на колени и отстегнула замок. Взглянув через плечо Жан-Соля на лист, лежащий перед ним, она прочитала заглавие: «Энциклопедия. Девятнадцатый том». Ализа робко дотронулась рукой до локтя Жана-Соля, и он перестал писать.

— Вы, оказывается, дошли уже до девятнадцатого тома, — сокрушенно произнесла Ализа.

— Да, — ответил Жан-Соль. — Вы хотите со мной побеседовать?

— Я хочу просить вас не издавать вашу энциклопедию.

— Это затруднительно, — ответил Жан-Соль. — Ее ждут.

Он снял очки, жарко подышал на стекла и снова надел. Глаз его больше не было видно.

— Конечно, — сказала Ализа. — Я просто хочу сказать, что надо задержать ее выход.

— Что ж, если дело только в этом, то нам можно потолковать.

— Надо бы отложить ее лет на десять.

— Вот как?

— Да. На десять лет. Или, если угодно, еще на больший срок. Видите ли, людям надо дать возможность накопить деньги, чтобы они сумели ее приобрести.

— Это будет довольно скучное чтение, — сказал Жан-Соль Партр. — Потому что даже писать ее мне очень скучно. У меня то и дело сводит судорогой правое запястье.

— Мне вас очень жалко.

— Из-за судороги?

— Нет, — ответила Ализа. — Из-за того, что вы не хотите задержать издание.

— Почему?

— Сейчас вам объясню: Шик тратит все свои деньги на покупку ваших сочинений, а денег у него больше нет.