Пена дней

«Хлоя, я хотел бы, чтобы ваши груди прижались к моей груди, чтобы мои ладони касались вашего трепещущего тела, чтобы ваши руки обхватили мою шею, а ваша благоухающая головка уткнулась мне в плечо, я хотел бы вдыхать ваш запах, ощущать вашу кожу…»

Небо было голубым, ясным, мороз еще держался, но уже не лютовал, как прежде. На четко очерченных черных деревьях тускнели концы веток – там набухали зеленые почки.

«Когда вас нет рядом, я вижу вас в том платье с серебряными пуговицами, но когда же это вы в нем были? Не в первую ли встречу? Нет, в день нашего свидания оно облегало ваше тело под тяжелым и мягким пальто».

Он толкнул дверь и вошел в лавку.

– Мне нужны цветы для Хлои, – сказал он.

– Когда их доставить? – спросила цветочница.

Она была молодая, хрупкая, с красивыми руками. И очень любила цветы.

– Завтра утром. Ко мне домой тоже надо отправить побольше цветов, чтобы вся наша комната была ими завалена, – лилиями, белыми розами и гладиолусами и еще другими белыми цветами. Но главное, не забудьте большой букет красных роз…

XVII

Братья Демарэ, близнецы, одевались, чтобы отправиться на свадьбу. Их очень часто приглашали в качестве свадебных педералов, потому что они выглядели на редкость представительно. Старшего звали Кориолан[37]. У него были черные вьющиеся волосы, белая нежная кожа, невинный взгляд, прямой нос и голубые глаза, опушенные желтыми ресницами.

Младший по имени Пегас выглядел точно так же, с той лишь разницей, что ресницы его были зелеными, и этого обычно оказывалось достаточным, чтобы отличить их друг от друга. Они выбрали карьеру педиков по необходимости и по склонности, но так как они хорошо зарабатывали, выступая в качестве свадебных педералов, им уже почти не приходилось работать, и, увы, это пагубное безделье толкало их время от времени в объятия порока. Вот накануне, например, Кориолан побаловался с одной девицей, и теперь Пегас, стоя перед трельяжем и натирая себе чресла спермацетовым кремом «В мужских объятиях», весьма сурово его отчитывал.

– Нет, ты скажи мне, в котором часу ты вчера пришел домой? – допытывался Пегас.

– Не помню, – отмахнулся Кориолан. – Оставь меня в покое, занимайся своим делом.

Кориолан выщипывал себе брови с помощью медицинского пинцета.

– Ты ведешь себя непристойно! – сказал Пегас. – Девочка! Если бы только твоя тетя это видела!..

– Подумаешь!.. А ты что, никогда этим не занимался? Нет? – грозно наступал на него Кориолан.

– Скажи, когда? – с некоторой тревогой в голосе спросил Пегас.

Он прекратил себя массировать и сделал несколько приседаний перед зеркалом.

– Ладно, не будем уточнять, – сказал Кориолан. – А то сквозь землю провалишься от стыда. Застегни-ка мне лучше ширинку.

У них были брюки особого покроя, с ширинками сзади, которые трудно застегнуть самому.

– А, вот видишь! – ухмыльнулся Пегас. – Тебе нечего сказать!..

– Ну ладно, хватит! – повторил Кориолан. – Чья свадьба сегодня?

– Колен женится на Хлое, – сказал брат с гримасой отвращения.

– Чего это ты? – удивился Кориолан. – Парень что надо.

– Да, он-то парень что надо, – подхватил Пегас, не скрывая своего вожделения. – Но она!.. У нее такие круглые груди, что просто невозможно вообразить ее мальчишкой!..

Кориолан покраснел.

– А мне она кажется красивой, – пробормотал он. – И мне хочется дотронуться до ее груди… А тебе нет?..

Брат посмотрел на него с недоумением.

– Ну и сволочь же ты! – крикнул он в сердцах. – Нет второго такого развратника!.. Кончится тем, что ты женишься на женщине!..

XVIII

Надстоятель вышел из тризницы в сопровождении Пьяномаря и Священка. У всех троих в руках были картонки с украшениями для храма.

– Когда придет грузовик с краскомазами, – сказал он, обернувшись к Священку, – распорядитесь, Жозеф[38], чтобы заехал прямо в алтарь.

Странное дело, но почти всех Священков на свете зовут почему-то Жозефами.

– Будем красить в желтый? – спросил Жозеф.

– В лиловую полоску, – уточнил Пьяномарь по имени Эмманюэль Жюдо[39], симпатичный верзила в парчовом облачении с золотой цепью, сиянием своим напоминавшем северное.

– Да, – подтвердил Надстоятель, – ведь на благословение прибудет сам Архиписк. Пошли, нам надо обрядить хоры.

– А сколько будет музыкантов? – спросил Священок.

– Семь на десять да три, – ответил Пьяномарь.

– И четырнадцать певунчиков, – с гордостью добавил Надстоятель.

Священок аж свистнул: «Фью!»

– А венчаются только двое! – сказал он и причмокнул с восхищением.

– Да, – сказал Надстоятель. – Вот что значит быть богатым.

– Народу будет много? – спросил Пьяномарь.

– Очень много, – сказал Священок. – Я возьму красную алебарду и красную трость с набалдашником.

– Нет, – сказал Надстоятель. – На этот случай нужна желтая алебарда и лиловая трость, это будет изысканней.

Они остановились под хорами. Надстоятель отыскал в одном из столпов, подпирающих свод, едва заметную дверцу и отворил ее. Они гуськом стали подниматься по узкой винтовой лестнице. Сверху сочился слабый свет.

– Тяжело! – сказал Надстоятель.