«Пена дней» и другие истории

Барроу сидел задом наперед, спиной к спине Картера, привязанный к нему кожаными ремнями. Мотоцикл резко взял с места, и Картера подбросило кверху.

– Притормози, как только выедем за черту города, – сказал Барроу.

– Все же это не по правилам, – снова процедил сквозь зубы Кэллоуз и задумчиво посмотрел вслед мотоциклу.

Он пожал плечами и вернулся на пост. Но почти сразу же выскочил обратно и увидел, как исчез вдали кузов большого белого «бьюика», пронесшегося мимо с оглушительным ревом мотора. А затем раздался вой сирены, и мимо него промчалось четыре мотоцикла – итак, их было четыре – и почти сразу за ними машина.

– Проклятая дорога! – пробормотал Кэллоуз.

На этот раз он остался снаружи.

Он слушал, как постепенно удаляется вой сирен.

XXIII

Ли бредил. Его правая рука нервно перемещалась по ободу руля, в то время как он всем своим весом давил на акселератор. Глаза его налились кровью, по лицу тек пот, белокурые волосы слиплись от испарины и пыли. Прислушавшись, он расслышал где-то позади вой сирен, но дорога была слишком плохой, чтобы по нему попытались стрелять. Прямо перед собой он заметил мотоцикл и взял влево, чтобы пойти на обгон, но мотоцикл сохранил прежнюю дистанцию, и вдруг что-то ударило в лобовое стекло, и мелкие трещины расползлись от центра к краям, а в лицо ему посыпались стеклянные осколки, крошечные кусочки кубической формы. Мотоцикл казался почти неподвижным по отношению к «бьюику», и Барроу целился так же старательно, как у стойки тира. Ли заметил вспышки второго и третьего выстрелов, но пули на этот раз прошли мимо. Теперь он старался ехать зигзагами, пытаясь уклониться от выстрелов, но ветровое стекло прошило пулей еще раз, совсем близко от его лица. Он чувствовал теперь, как сильная струя воздуха врывается сквозь аккуратную круглую дыру, проделанную медной косточкой, которую выплюнула игрушка сорок пятого калибра.

А потом ему показалось, что «бьюик» прибавил скорость, так как мотоцикл заметно приблизился, но вдруг он понял, что, наоборот, это Картер сбросил обороты. По его губам скользнула едва заметная улыбка, и он немного ослабил давление на педаль. Между ними теперь оставалось только двадцать метров, пятнадцать, десять – и Ли снова до предела выжал газ. Совсем рядом он увидел лицо Барроу и подпрыгнул от удара пули, которая прошила ему правое плечо; стискивая зубы, чтобы не выпустить руль, он все же обогнал мотоцикл; оказавшись впереди, он больше ничем не рисковал.

Дорога сделала неожиданный поворот и снова пошла прямо. Картер и Барроу продолжали висеть у него на хвосте. Теперь, несмотря на первоклассную подвеску, своими израненными членами он чувствовал даже малейшую выбоину на дороге. Он взглянул в зеркало заднего вида. Кроме этих двоих, на дороге никого не было. Он увидел еще, как Картер затормозил и встал на обочине, чтобы Барроу пересел лицом вперед, – прежняя позиция больше не имела смысла.

Вдалеке, с правой стороны, Ли заметил какую-то постройку, к которой вела дорога, ответвлявшаяся от шоссе метров через сто. Чтобы срезать угол, он, не снижая скорости, погнал машину прямо через окаймлявшее шоссе свежевспаханное поле. Сделав гигантский скачок, «бьюик» едва не опрокинулся, но ему все же удалось выправить машину, заскрипевшую всеми своими металлическими сочленениями, потом колеса пошли юзом, и наконец он остановился перед гумном. Ли с трудом удалось добраться до двери. Обе его руки теперь беспрестанно пронизывала колющая боль. В левой руке, все еще прикрученной к телу, начало восстанавливаться кровообращение, и он не мог сдержать стонов. Добравшись до деревянной лестницы, ведущей на чердак, он пополз по перекладинам вверх, но тут же потерял равновесие и с гримасой невообразимой боли попытался восстановить его, уцепившись зубами за одну из толстых необструганных палок. И застыл на полдороге, задыхаясь, с занозой, впившейся в губу. Он понял, как сильно сжал свои челюсти, только когда снова ощутил у себя во рту солоноватый вкус теплой крови, крови, которой он хлебнул, лежа на теле Лу, между ее ляжками, надушенными французскими духами, неподходящими для ее возраста. Он вновь увидел перекошенный рот Лу и ее измазанную кровью юбку, и мелкие искорки опять заплясали у него в глазах.

Медленно, через силу, он вскарабкался на несколько перекладин выше, когда снаружи раздался вой сирен. Этот вой сливался с криками Лу, и все случившееся ожило и пришло в движение в его сознании – он опять убивал Лу, и то же самое чувство, то же наслаждение снова охватило его, когда он наконец добрался до верху и вполз на грубый дощатый пол чердака. Звук снаружи умолк. С трудом, не помогая себе правой рукой, малейшее движение которой теперь также причиняло ему невыносимые страдания, он подполз к слуховому окну. Перед ним, насколько хватало глаз, тянулись поля желтоватой земли. Садилось солнце, и трава на обочине дороги колыхалась от легкого ветерка. Кровь сочилась в правый рукав и стекала вдоль тела; силы постепенно оставляли его; а затем его бросило в дрожь, так как к нему вернулся прежний страх.