«Пена дней» и другие истории

– Вы хотите присутствовать? – спросил профессор Колена.

– Да, если можно, – ответил Колен.

Профессор д’Эрьмо повернул ручку. Свет из кабинета убегал ярким потоком в щель под дверью и в вентиляционную решетку над аппаратом, и постепенно экран осветился.

XXXIX

Профессор д’Эрьмо ободряюще похлопывал Колена по спине:

– Да вы не огорчайтесь, старина. Может, обойдется.

Колен стоял, не поднимая глаз, вид у него был раздавленный. Хлоя держала его под руку. Она изо всех сил старалась казаться веселой.

– Ну конечно, – сказала она. – Должно же это когда-нибудь пройти…

– Наверное, – пробормотал Колен.

– Короче говоря, – заключил профессор, – если она будет точно выполнять мои назначения, то ей, вероятно, станет лучше.

– Вероятно, – повторил Колен.

Они стояли втроем в круглом белом вестибюле, и голос Колена, отражаясь от потолка, звучал словно издалека.

– Как бы то ни было, – добавил д’Эрьмо, – я пошлю вам счет.

– Само собой разумеется, – сказал Колен. – Благодарю вас за ваши хлопоты.

– Если дело не пойдет на поправку, вы снова ко мне придете. Остается еще возможность оперативного вмешательства, которую мы пока даже не обсуждали…

– Да, конечно, – сказала Хлоя, стиснув локоть Колена, и на этот раз она зарыдала.

Профессор обеими руками подергивал бородку.

– Весьма досадно, – сказал он.

Воцарилась тишина. Сквозь прозрачную дверь они увидели, как появилась медицинская сестра и дважды коротко постучала. В толще двери вспыхнули зеленые буквы указателя: «Войдите».

– Приехал какой-то месье, – доложила она. – Он просит передать, что Николя уже здесь.

– Благодарю вас, Шлюха, – сказал ей профессор. – Вы свободны.

И сестра удалилась.

– Ну что ж, – пробормотал Колен. – До свидания, профессор д’Эрьмо.

– Несомненно, – сказал профессор. – До свидания, лечитесь… И постарайтесь куда-нибудь уехать…

XL

– Что, плохо? – спросил, не поворачивая головы, Николя, прежде чем машина тронулась с места.

Хлоя все еще рыдала, уткнувшись в белый мех, а Колен выглядел как мертвец. Запах тротуаров заметно усиливался, испарения эфира обволокли всю улицу.

– Поехали, – сказал Колен.

– Что у нее? – снова спросил Николя.

– Самое скверное…

Тут Колен сообразил, что он говорит, и взглянул на Хлою. Он так любил ее в эту минуту, что готов был убить себя за неосторожно вырвавшиеся у него слова. Хлоя, забившись в угол сиденья, кусала себе пальцы. Ее шелковистые волосы упали ей на лицо, а меховая шапочка валялась под ногами. Она вся исходила в плаче, будто грудной младенец, только плач этот был беззвучный.

– Прости меня, Хлоя, я чудовище.

Колен придвинулся к ней и прижал ее к себе. Он целовал ее бедные, обезумевшие глаза и слышал глухие и редкие удары своего сердца.

– Мы тебя вылечим, – сказал он. – Я только хотел сказать, что для меня нет ничего ужаснее, чем видеть тебя больной, какой бы ни была твоя болезнь…

– Мне страшно, – сказала Хлоя. – Он наверняка сделает мне операцию.

– Нет, – сказал Колен. – До этого дело не дойдет, ты вылечишься.

– Что у нее? – снова спросил Николя. – Я могу чем-нибудь помочь?

Он тоже выглядел крайне несчастным. От его обычной самоуверенности не осталось и следа.

– Хлоя, милая моя Хлоя, – умолял Колен, – успокойся!

– Конечно, – сказал Николя, – она очень быстро вылечится.

– Нимфея… – произнес Колен. – Подумать только! Где она могла ее схватить?

– У нее нимфея? – с недоверием переспросил Николя.

– Ну да, нимфея, или, если угодно, водяная лилия, в правом легком. Профессор сперва думал, что там всего лишь какой-то зверек. Но оказалась нимфея. Мы видели ее на экране. Она уже довольно большая, но в конце концов с ней, наверное, все же удастся справиться.

– Разумеется, – сказал Николя.

– Вы не представляете себе, что это такое, – рыдала Хлоя. – Мне так больно, когда она там колышется!

– Не плачьте, – сказал Николя. – Слезами горю не поможешь, а вы только устанете.

Машина тронулась. Николя медленно вел ее, пробираясь через нагромождения домов. Солнце постепенно исчезало за деревьями, и ветер свежел.

– Доктор советует ей уехать в горы, – сказал Колен. – Он уверяет, что холод убьет эту мерзость.

– Она подцепила ее во время нашего путешествия, – сказал Николя. – На той дороге было полно всякой дряни этого рода.

– А еще он сказал, что вокруг Хлои все время должны быть цветы. Это испугает нимфею.

– А зачем ее пугать? – спросил Николя.

– Чтобы она не зацвела. Не то она даст новые побеги, – ответил Колен. – Но мы этого не допустим.

– В этом и состоит все лечение? – спросил Николя.

– Нет, не все.

– А еще что?

Колен ответил не сразу. Он чувствовал, как Хлоя плачет, уткнувшись ему в плечо, и ненавидел ту пытку, на которую он вынужден ее обречь.

– Ей нельзя пить, – выговорил он наконец.

– Как?.. Совсем ничего?

– Ничего.

– Ну, не может же быть, чтобы совсем ничего!..

– Две чайные ложечки в день… – прошептал Колен.

– Две чайные ложечки!..

Больше Николя ничего не спрашивал. Он уставился в дорогу перед собой.

XLI

Ализа дважды позвонила и стала ждать. Входная дверь показалась ей как-то уже, чем обычно, а ковер на лестнице более блеклым и не таким ворсистым. Николя открыл.