«Пена дней» и другие истории

– Принудительное взыскание налогов у мессера Шика, с предварительной описью принадлежащего ему имущества, – диктовал сенешаль. – Незаконное избиение и публичное шельмование. Полная конфискация или даже частичная с нарушением неприкосновенности жилища.

– Записано, – доложил секретарь.

– Шагом марш, Дугласы! – скомандовал сенешаль.

Он встал и возглавил оперативный отряд. Тяжело ступая, Дугласы двинулись к выходу колонной по одному, похожей на гигантскую многоножку, обутую в сапоги. Все шесть сотрудников были одеты в облегчающие черные кожаные комбинезоны с бронированными накладками на груди и плечах, а их каски из вороненой стали, напоминающие по форме шлемы, низко спускались на затылок и вместе с тем надежно прикрывали виски и лоб. Сапоги у них были тяжелые, кованные железом. Сенешаль носил такой же комбинезон, но только из красной кожи, а на плечах у него блестели две золотые звезды. Задние карманы у его людей раздулись от двенадцатиствольных уравнителей. Сам он держал в руке маленькую золотую дубинку, а на поясе у него висела тяжелая позолоченная граната. Отряд спустился по парадной лестнице, и часовые стали на выутюжку, в то время как сенешаль поднес руку к каске. У подъезда их ждала спецмашина. Сенешаль сел на заднее сиденье и оказался в полном одиночестве, а его команда разместилась на подножках: четверо худых сотрудников с одной стороны, и двое толстых – с другой. Шофер был одет также в черный комбинезон, но каски ему не полагалось. Машина тронулась. Вместо колес у нее было множество вибрирующих ножек; таким образом, не приходилось опасаться, что шальные пули продырявят шины. Автомобильные ножки зашаркали по асфальту мостовой, и водитель круто свернул на первой же развилке. Ехавшим в машине показалось, что они взлетели на гребень волны, которая тут же разбилась.

LVI

Ализа глядела вслед Колену, прощаясь с ним всем сердцем. Он так любит Хлою, ради нее он шел теперь искать работу. Ему нужны деньги, чтобы покупать ей цветы и бороться с этим ужасом, который пожирает ее, угнездившись в ее груди. Широкие плечи Колена слегка поникли, вид у него был очень усталый, его светлые волосы уже не были расчесаны и уложены, как прежде. Шик бывал таким нежным и проникновенным, когда говорил о Партре или толковал какой-нибудь его текст. А ведь он и в самом деле не может обходиться без Партра, ему никогда и в голову не придет искать себе другого кумира. Партр говорит все то, что он, Шик, сам хотел бы сказать. Нельзя допустить, чтобы Партр выпустил в свет свою энциклопедию. Шик погибнет из-за нее, он, чего доброго, начнет красть или даже убьет какого-нибудь книготорговца. Ализа медленно двинулась вниз по улице. Партр все дни напролет проводит в маленьком кафе, там он пьет и пишет рядом с другими, которые тоже приходят туда пить и писать. Они попивают чаек вприкурку и слабенькие ликеры, благодаря чему им удается не думать о том, что они пишут, да еще люди там то и дело входят и выходят, не кафе, а проходной двор какой-то, а это взбалтывает осевшие в глубине сознания мысли, и тогда легко выудить наугад то одну, то другую, и даже незачем отсекать лишнее, стоит только записать их, а заодно и все лишние тоже, да развести пожиже одно в другом. Такие смеси легче проглатываются публикой, особенно женщинами, которые вообще не терпят ничего в чистом виде. До кафе было рукой подать, и Ализа еще издали увидела, как один из официантов в белой куртке и брюках лимонного цвета подкладывает фаршированную свинью Дону Эвани Марке, знаменитому игроку в сексбол, который не пил, потому что терпеть этого не мог, а поглощал одно за другим острые блюда, чтобы тем самым вызвать жажду у своих соседей. Ализа вошла. Жан-Соль Партр что-то строчил, сидя на своем обычном месте. Все столики вокруг были заняты, в зале струилась многоголосая негромкая беседа. Благодаря обыкновенному чуду, что, впрочем, вполне необыкновенно, Ализа увидела свободный стул как раз рядом с Жан-Солем и села. Свою увесистую сумку она поставила на колени и отстегнула замок. Взглянув через плечо Жан-Соля на лист, лежащий перед ним, она прочитала заглавие: «Энциклопедия. Девятнадцатый том». Ализа робко дотронулась рукой до локтя Жан-Соля, и он перестал писать.

– Вы, оказывается, дошли уже до девятнадцатого тома, – сокрушенно произнесла Ализа.

– Да, – ответил Жан-Соль. – Вы хотите со мной побеседовать?

– Я хочу просить вас не издавать вашу энциклопедию.

– Это затруднительно, – ответил Жан-Соль. – Ее ждут.

Он снял очки, жарко подышал на стекла и снова надел. Глаз его больше не было видно.

– Конечно, – сказала Ализа. – Я просто хочу сказать, что надо задержать ее выход.

– Что ж, если дело только в этом, то нам можно потолковать.

– Надо бы отложить ее лет на десять.

– Вот как?

– Да. На десять лет. Или, если угодно, еще на больший срок. Видите ли, людям надо дать возможность накопить деньги, чтобы они сумели ее приобрести.

– Это будет довольно скучное чтение, – сказал Жан-Соль Партр. – Потому что даже писать ее мне очень скучно. У меня то и дело сводит судорогой правое запястье.

– Мне вас очень жалко.