Пенальти

Франсуа положил трубку, снедаемый любопытством. Что-то не клеилось в руководящей команде. Ему показалось по меньшей мере странным то, что эти двое уделяли так мало внимания происходящему на поле, хотя исход поединка был еще неясен. Он пожалел, что Брюньон не направил на них объектив сразу после победного пенальти. Снимок мог бы многое сказать о настроениях, не связанных с матчем. Однако президент клуба и мэр-депутат всегда отлично ладили друг с другом. Сердечность их отношений выглядела до сих пор, если не считать вчерашней вечерней встречи в раздевалке, вполне искренней. Малитрану нужен решающий голос первого должностного лица Вильгранда при выделении ежегодной дотации клубу, а Жомгард не может обойтись без голосов любителей футбола, многие из которых расклеивают к тому же его плакаты во время избирательных кампаний и сдирают афиши соперников. Прекращение обмена услугами повредило бы и тому и другому. Франсуа подумал: «Интересно: была ли для них смерть Виктора Пере неожиданной?» Но тут же заключил: «Нет, речь, наверное, идет о печальном совпадении. Трения между людьми, которые постоянно общаются друг с другом, неизбежны, а казначей, разумеется, не объявлял заранее о предстоящем самоубийстве».

Он решил не копаться в грязном белье. Чтобы не пачкать рук. А может быть, сказались его беспечность и отсутствие честолюбия. К тому же он толком не представлял себе, каким образом здесь можно провести глубокое расследование. Существует большое различие между хроникером, прочувственно описывающим спортивные подвиги, и журналистом, который расследует политико-финансовые скандалы, чтобы пригвоздить виновников к позорному столбу, разоблачить их связи с уголовным миром. Два разных вида деятельности, которые находят выход на разных страницах газеты.

— Мяу!..

Були, растревоженный несколько раз во время сна, выразил свое недовольство, шмыгнув прямо в кухню и не потеревшись, как обычно, о ноги хозяина. Чтобы добиться прощения, Франсуа налил ему молока. Маленький красный язычок с наслаждением опустился в блюдечко.

«Дзинь! Дзинь!» Это было уж слишком. Кот ощетинился от возмущения и, подскочив, как ракета, скрылся в глубине квартиры. Рошан решил, что это Брюньон принес фотографии матча, и пошел открывать дверь.

Звонила она, а телеоператоры со своей аппаратурой стояли поодаль. Даже джинсы и простая белая блузка, облегающие ее стройную фигуру, казались сшитыми у хорошего портного. Она коротко представилась:

— Доминик Патти из отдела региональной информации, «Франс-3».

Ни одного слова извинения за беспокойство в столь ранний час. Только строгая вежливость человека, для которого главное — эффективность. У нее было крепкое, почти мужское, рукопожатие. Но запах тонких женских духов приятно тронул ноздри Франсуа.

— Добрый день. Мы готовим материал о самоубийстве Виктора Пере.

Должно быть, она считала излишним объяснять, почему решила побеседовать с ним. Разве он не специалист в области футбола? Его имя и адрес она, конечно, записала на всякий случай на дискету своего персонального компьютера рядом с именами эксперта по местной кухне и какого-нибудь искусствоведа. Он подумал с иронией, глядя на ее высокую грудь под легкой тканью: «Вот поколение, которому уже не нужны записные книжки. Я кажусь ей, наверное, ужасно старомодным». Она не спросила также, знает ли он о произошедшей драме. Иное говорило бы об отсутствии профессионализма. Эта девушка не допускала подобного ни для себя, ни для других. Она всегда была в состоянии полной готовности. Вдруг Доминик рассмеялась — чуть хрипловато и чувственно. Франсуа почему-то подумал о Марлен Дитрих, которая смеялась над профессором Унратом в «Голубом ангеле» (воспоминание, вынесенное из киноклуба).

— Когда вы решите, какую мне выставить отметку, укажите, пожалуйста, куда нам можно поставить камеру.

Позади нее откровенно посмеивались два телевизионщика. Они привыкли к грубоватым манерам своей предводительницы и к тому впечатлению, которое производила ее соблазнительная внешность. Будучи не в состоянии подчинить ее своим желаниям и, несомненно, уязвленные в своем мужском самолюбии, они брали реванш, радуясь смятению себе подобных и подозревая их в таких же помыслах.

— Входите.

Франсуа провел всю троицу с ее аппаратурой в гостиную. Не без удовольствия он заметил, что гостья удивлена обстановкой квартиры и незаметно провела рукой по потемневшему дереву комода. Она одернула звукооператора, который собирался поставить свой магнитофон на кабинетный рояль, под который танцевали вальсы, фокстроты и буги-вуги целые поколения Рошанов.

— Подложи что-нибудь, а то поцарапаешь.

Тот нехотя подчинился. Его напарник установил камеру и подсоединил софит. Доминик объяснила, чего она ждет от Рошана.

— Вы набросаете портрет покойного и расскажете о роли, которую он играл в клубе.

— Это все?

— Может быть, я попрошу вас прояснить поглубже тот или иной момент.