Пенальти

Поведав об убитом, найденном в луже крови на улице итальянского города, она перешла к покушению на Доменико Басси, который взлетел на воздух, повернув ключ зажигания своей машины. Затем журналистка остановилась на фигуре Карло Аволы, его бывшего партнера, ставшего крупным организатором зрелищных предприятий, и на махинациях, привлекших внимание финансовой полиции к футбольному клубу Сиракузы.

Через два этих персонажа она показала связь между деньгами мафии и тысячами пустых мест на трибунах стадиона. Билеты на них якобы были проданы, и налоги (достигающие почти двадцати процентов от стоимости каждого билета) пунктуально уплачивались. Но, соглашаясь терять эти деньги, преступная организация могла таким образом отмывать часть доходов, получаемых незаконным путем. Затем эти деньги инвестировались регулярно в предприятия с самыми благопристойными фасадами, что позволяло ей все дальше протягивать свои щупальца по всей Европе, не испытывая необходимости возвращать в Италию барыши, полученные от продажи наркотиков. Доминик сделала вывод, что «спасение» клуба Вильгранда одним из агентов «коза ностры» должно было послужить образцом для других подобных операций. Исходя из этого, она отметила, что расследование, призванное информировать читателей, только начинается и что сегодня, когда перемещение капиталов по всему миру происходит, так сказать, со скоростью света, интересно и поучительно проследить, куда текут потоки средств из некоторых сицилийских банков.

Когда самолет стал снижаться над Римом, в тексте, написанном Доминик, остался лишь один пробел. Место было оставлено для освещения роли Жан-Батиста де Лa Мориньера в этом темном деле и причин, побудивших бывшего страхового маклера согласиться на участие в нем. Она рассчитывала, что Франсуа заполнит пробел информацией, полученной в Париже. Доминик с тревогой подумала о том, как далеко он теперь от нее. Сила любви, толкнувшая их в объятия друг друга, должна была пройти проверку теперь, когда исчезло ощущение, что они в одной лодке, и предстояло использовать достигнутые результаты.

Она задавала себе вопрос: «Достаточно ли ты любишь его, чтобы не жалеть о второй — его — подписи под этой статьей?» И отвечала: «Да»… «Но захочет ли он покинуть тесные провинциальные рамки, чтобы вместе вступить на неизведанный путь?.. О, ты слишком фантазируешь, моя милая! Много лет как он влюблен в свой футбол, и неделя, как ты познакомилась с ним. Даже если тебе кое-что удалось в постели, не надо думать, что все в порядке. Даже если ты действительно взяла его в плен, готова ли ты пожертвовать своими амбициями, чтобы составить счастье мужчины?»

Мягкая посадка последнего детища компании «Аэроспасьяль» позволила ей уйти от ответа на этот вопрос.

— Мне очень жаль, месье. Но месье Авола и сопровождающие его лица покинули нас очень рано сегодня утром, оплатив счет.

— Он наверняка оставил какую-нибудь записку для тех, кому необходимо связаться с ним.

— Не думаю. Но я проверю… Нет, ничего не оставил.

Жан-Батист де Лa Мориньер автоматически положил трубку, охваченный все нарастающей паникой. Что должен означать этот неожиданный отъезд из городской гостиницы? Может быть, «крестник» мафии решил куда-нибудь переехать? Но куда? И почему не оставил новых координат? Ла Мориньер протянул руку к телефону, чтобы перезвонить привратнику с золотыми ключами и узнать, в каком направлении отбыл тот, кого он представлял как спасителя, но передумал. Никогда не знаешь, что может случиться. В холле гостиницы могут оказаться чужие уши (например, Франсуа Рошан и его новоявленная фотокорреспондентка). Было бы неразумно показывать свое смятение накануне заседания руководящего комитета, который должен произвести замену президента клуба. Конечно, Карло обязан появиться на короткое время, чтобы пожать руки присутствующим и ободрить своего ставленника перед голосованием. Иначе как можно будет объяснить его отсутствие? Пьер Малитран не преминет воспользоваться этим. Он начнет иронизировать по поводу обещаний «Христа Спасителя», исчезающего в решающий момент. Нечего было рассчитывать на Луи Жомгарда. Он не станет гарантировать честность того, кто продемонстрировал ощутимое доказательство своей кредитоспособности во время обеда в «Оберж де ля Рок». Ла Мориньер хорошо знал депутата-мэра и не надеялся, что он согласится вмешаться как раз в тот момент, когда машина, кажется, забуксовала.

Что же оставалось делать?

Заявить, что импресарио отбыл по срочному делу, и потребовать переноса выборов? Это истолкуют как бегство с соответствующими комментариями. О таком варианте нечего было и думать На минуту в нем вспыхнула надежда, что Карло Авола с присущей ему непринужденностью приготовил некий театральный эффект, какие случаются в итальянской опере (шут герцога вдруг открывает, что, сам того не зная, уложил свою дочь в его постель). Чтобы вернее добиться желаемого результата, он внезапно исчез, а потом вдруг появится снова, когда все, кажется, уже потеряно. Но Ла Мориньер быстро отмел эти домыслы: подобные мизансцены бесполезны и даже вредны.