Пендервики на улице Гардем

— Глупости, никто тут не собирается умирать! — рассердилась Розалинда.

— Тс-с-с!

Только сейчас все заметили, что Скай тихо-тихо стоит под кухонной дверью.

— Подслушиваешь? — спросила Джейн.

— Подслушивать нехорошо! — буркнула Скай. — Но стоять-то можно. Вот я и стою.

Ответ Скай показался сёстрам таким убедительным, что они тоже решили подойти и постоять рядом. И если при этом они стояли молча — а что было говорить? — это же не значит, что они все вчетвером подслушивали? Впрочем, ничего полезного они всё равно не услышали: всё сливалось в сплошное «бу-бу-бу», только иногда удавалось разобрать отдельные слова. «Бу-бу-бу», торопясь доказывала папе тётя Клер. «Нет!» — громко и твёрдо отвечал ей папа. После этого они ещё долго ходили туда-сюда по кухне и о чём-то спорили, но девочки уловили только имя «Элизабет» — мамино имя, — произнесённое несколько раз. Потом всё стихло. А потом дверь распахнулась без предупреждения, так что Скай чуть не схлопотала по носу, и в гостиную вышел папа.

Волосы у него были взъерошены, очки сползли на самый кончик носа. В руке он бережно — как что-то хрупкое, драгоценное — держал листок голубой бумаги. На Розалинду вдруг повеяло холодом, по спине пробежали мурашки, и было непонятно, откуда всё это взялось: письмо, холод, мурашки.

— Заходите! — позвал их папа. — И не волнуйтесь, никакой трагедии нет. Скорее комедия… Или трагикомедия.

Девочки гуськом вернулись на кухню, расселись по своим местам и поблагодарили тётю Клер за подарки. Про ананасовый перевёртыш, одиноко стоявший посреди стола, никто даже не вспомнил.

— Ну, давай, Клер, — сказал мистер Пендервик. — Твоя затея, ты и излагай.

— Сколько раз тебе говорить, Мартин, затея не моя, а…

— Вот и объясни это девочкам.

— Девочки!.. — Тётя Клер помолчала секунду, потом заговорила очень быстро: — Что вы скажете, если ваш папа начнёт с кем-нибудь встречаться?

Девочки ничего не могли сказать. Они онемели. Потому что вот уж этого они точно не ожидали.

Первая заговорила Джейн.

— Встречаться… это когда кино, кафе, амуры? — уточнила она.

Мистер Пендервик возмущенно фыркнул, отчего его очки свалились наконец с носа и брякнулись на пол.

— Для начала хватит кино и кафе. — Подхватив очки с пола, тётя Клер вручила их брату. — Амуры вполне могут подождать.

Никто опять не нашёлся что ответить, и в кухне повисла тишина. Один только Пёс старательно сопел и пыхтел: он искал, не завалилась ли в щель крошка собачьего печенья.

Потом высказалась Скай.

— Пап, ты только не обижайся, ладно? Но, по-моему, все эти шуры-амуры — не для тебя.

— Не обижусь, дочка. Я с тобой согласен, — сказал мистер Пендервик.

Бетти тихонько перебралась со своего стула на папины колени.

— Тогда зачем тебе с кем-нибудь встречаться, пап?

— Затем, что ваша мама так решила, малыш, — ответила за него тётя Клер.

— Мама? — Джейн тихо ахнула.

Розалинде вдруг стало душно, и глазам больно от яркого света.

— Не верю! — Она тряхнула головой. — Тут какая-то ошибка.

— Да нет, всё верно, Рози. Это была мамина идея. — Мистер Пендервик задумчиво смотрел на голубой листок, который он всё ещё держал в руке. — Понимаешь, она за меня беспокоилась. Не хотела, чтобы я остался один.

— Но у тебя же есть мы, — возразила Розалинда.

— Взрослые иногда нуждаются в компании других взрослых, — сказала тётя Клер. — Даже если дети у них самые распрекрасные.

— Я только не могу понять, — Скай потянулась за вилкой, — почему вы сейчас-то об этом заговорили? У тебя что, есть кто-нибудь, с кем ты собрался… — она ткнула вилкой в столешницу, — встречаться?

— Нет. — Мистер Пендервик поглядывал на вилку так, будто ему хотелось отобрать её у дочери и самому во что-нибудь потыкать.

— Ваша мама решила, что, когда вы немного подрастёте — а вы уже немного подросли, — папа должен подумать и о себе, о своей жизни. Ну то есть как-то её устроить. И, наверно, она права. В общем… — Тётя Клер слегка запнулась, но тут же продолжила: — Мы с Мартином договорились так. Он всесторонне изучает этот вопрос, находит для себя… м-мм… подходящих кандидаток и встречается с ними. И делает как минимум четыре попытки.

— Четыре!

Раз… два… три… четыре — вилка Скай четырежды ткнулась в столешницу.

— Если в итоге он всё-таки решит жить отшельником — пожалуйста. Но сначала он должен попытаться. И потратить на это несколько месяцев. И отнестись к этому серьёзно! Да, серьёзно, а не крутить носом и не делать вид, будто во всём штате Массачусетс нет ни одной приличной женщины! — На этом месте мистер Пендервик со стоном закатил глаза, но тётя Клер неумолимо продолжала: — А чтобы помочь вашему папе сделать первый шаг — ну, то есть, чтобы облегчить ему задачу, — я уже позвонила одной своей приятельнице, а она позвонила другой своей приятельнице, которая живёт здесь, в Камероне. И которая не замужем.

Розалинде становилось всё хуже: в ушах у неё звенело и гудело — правда, с той стороны, где холодильник, гудело почему-то заметно громче.

— Ну и? — Скай воткнула бедную вилку в стол изо всех сил — даже черенок погнулся.