Пендрагон (ЛП)

Нам с Пеллеасом предстояло ехать с Экториусом. Наш хозяин совещался у ворот со своим главным егерем — лысым крупным человеком по имени Раддлин, который, как говорили, мог учуять оленя раньше, чем олень его. Для меня это не бог весть какой подвиг, я-то чувствовал оленей издалека. Из грубой кожаной туники егеря торчали обнаженные волосатые руки; ноги — в меховых сапогах. Говорили они о погоде.

— Нет, — уверял Раддлин, — туман скоро рассеется. Не обращайте внимания. Это ненадолго.

— Тогда труби в рог, приятель, — сказал ему Экториус, принимая решение выступать. — Грех так долго держать гончих.

— Хорошо. — Раддлин неуклюже удалился, снимая рог с шеи.

Мы сели в седла. Экториус, отерев морось с лица, обратился к охотникам:

— Друзья мои! Нам обещают хороший день. Лето было доброе, дичи много. Удачной охоты.

Егерь протрубил в рог — протяжный, низкий, ревущий звук раскатился над холмами. Гончие взвыли. Ворота распахнулись, и мы выехали на дорогу.

Охотничьи угодья лорда Экториуса располагались неподалеку от Каэр Эдина на северо-западе. Там темнел лес. Тропа начиналась в лощине реки Карун, шла вдоль ручья вглубь леса, а потом разделялась.

С правой стороны начинался пологий подъем в холмы, к обрывам над Фьорте и Мюр-Гуидан; слева шел резкий подъем к скальному гребню; с него начинался суровый безлюдный край, называвшийся Манау Гододдин.

В лесу дубы росли вперемешку с ясенем, подлесок зарос колючим шиповником; к вершинам холмов его сменял утесник и вереск, цепляющийся за голые камни: грубая земля. Но охота здесь хороша.

При выходе из лощины спустили с поводков первых гончих. Они уже чуяли чей-то запах. Первая группа охотников помчалась за ними.

— Не обращайте внимания! — призвал Экториус. — Мирддин, Пеллеас! Держитесь рядом с Раддлином, он найдет для нас что-нибудь особенное. Даю слово.

Мы двигались дальше. Лощина звенела от собачьего лая и криков загонщиков. Кай и Артур обогнали нас, вопя, как баньши, и скрылись в лесу.

— И я когда-то так ездил, — заметил Экториус, с усмешкой качая головой, — но стоит пару раз вернуться без добычи, быстро учишься сдерживать этакий восторг. Но, да, было весело.

Появился Раддлин. Он спешился, взял на поводок пять собак, его личную свору — все большие, черные, с квадратными мордами. Обернул кожаные ремни вокруг руки и раздумчиво объяснил:

— Олень близко. Гончих стоит придержать.

С этими словами он сорвался с места и побежал, да так быстро, что мигом скрылся в лесу. Собаки молча бежали рядом с ним, опустив головы и выпрямив хвосты.

Экториус заметил мой удивленный взгляд и объяснил:

— Он научил их молчать. Они никогда не подадут голос, пока не увидят зверя. Так можно подойти поближе. — Он хлестнул лошадь и поскакал вслед за егерем.

Мы последовали за ним. Приходилось низко нагибаться к шее коня, чтобы увернуться от ветвей. Тропа была темной и сырой; туман сочился из неподвижного воздуха. Постепенно звуки других охотничьих рогов отступили, лес надежно глушил их.

Раддлин с собаками давно исчез во мраке тусклой, похожей на туннель тропы впереди. Мы скакали за ним, а папоротник цеплялся за ноги коней, словно пытаясь задержать нас. С ветвей капало, мы промокли.

Тропа все забирала влево, и вскоре я понял, что мы направляемся к скалистым холмам Манау-Гододдина. Звуки быстро гасли в тяжелом влажном воздухе.

На поляне нас поджидал Раддлин. Почти не запыхавшись, он стоял в окружении своих собак, подняв лицо к низким свинцовым облакам над головой.

— Скоро развиднеется, — объявил он.

— Ты нашел? — спросил Экториус.

— Да.

— И скоро мы его увидим?

— Скоро, лорд.

Егерь повернулся и зашагал прочь. Тропа шла вверх. Скоро лес начал редеть. Мы поднимались на возвышенность; тропа стала совсем неровной.

Двигались мы не быстро, но я не сводил глаз с тропы, отмечая любое препятствие. В погоне даже пустяковая опасность вроде острого камня, упавшей ветки или норы в земле может обернуться катастрофой, если не принять их во внимание.

Раддлина перешел на бег, глядя на него, я чувствовал сонливость, настолько монотонными и плавными были его движения, но тут меня встряхнул внезапный лай гончих. Я поднял голову. Прямо впереди Раддлин указывал на кусты, сдерживая рвущихся с поводков собак.

Я посмотрел в том направлении и успел заметить красноватое пятно исчезающего оленя. Мгновение спустя егерь спустил собак и сам помчался следом.

— Отлично! — воскликнул Экториус. — Боже, благослови нас, будет охота. Ты его видел?

— Настоящий олений лорд! — крикнул Пеллеас и тряхнул поводья. Его лошадь устремилась за собаками.

Я радовался погоне, мокрый ветер дул в лицо, в ушах отдавался собачий лай. Лес поредел. По бокам замелькали отдельные деревья. Мы с лошадью слились в одно, перепрыгивая поваленные бревна и камни, мне почти не приходилось сдерживать умное животное.

Впереди мелькали то Пеллеас, то Экториус. Тропа резко пошла вверх. Уносились за спину покрытые дерном пригорки. Мы пролетели над ними, все время поднимаясь.