Пенис. История взлетов и падений

Все эти «признания», разумеется, свидетельствуют об эротических фантазиях этих несчастных женщин, однако куда больше они говорят о страхах мужчин, особенно в отношении к тому самому органу, который, собственно, и отличает их от женщин. Ведь пять веков назад считалось, что женщины не просто сексуально ненасытны, но якобы гораздо хуже: они могли сделать мужчину импотентом и даже заставить его член исчезнуть. В «Молоте ведьм» — этом главном практическом пособии для охотников за ведьмами, изданном в 1486 году[2], — упомянута женщина, которая похитила несколько десятков членов и прятала их все в одном дупле — причем жили они там, как птицы в гнезде. Представления мужчин того времени касательно уязвимости собственного члена были настолько неопределенными, что частью их тогдашнего костюма был «гульфик», особенным образом скроенный «карманчик» для пениса, подчеркивавший форму их мужского достоинства. Гульфик нередко делали из яркой ткани, чтобы выделить укрытый под ним объект: панталоны в этом месте даже специально подбивали более плотной тканью, создавая впечатление постоянной эрекции. Рабле называл гульфик «главным доспехом ратника». Однако разница между тем, что рекламировали сии «ратники» в разгар сражения полов — этого непреходящего, вечного поединка между мужчинами и женщинами, — и тем, что имелось в реальности (то есть что эти вояки могли реально предъявить «противнику»), была значительной, и это весьма красноречиво демонстрирует суть конфликта полов, который на протяжении всей истории человечества нередко оказывался для дам смертельным. Так, английский король Генрих VIII, обладатель самого крупного гульфика во всем английском королевстве, в 1536 году приказал отрубить голову своей второй жене Анне Болейн, некогда придворной даме, обвинив несчастную в том, что она — колдунья, поскольку король утратил интерес к их сексуальным отношениям. Другими словами, у него просто пропала эрекция.

Чем же объясняются обвинения подобного рода в адрес Анны Болейн, Анны Паппенхаймер и многих других женщин, как из высших, так и из низших слоев общества, пострадавших столь страшным образом? Ответ, по-видимому, хоть и не прост, но однозначен — это женоненавистничество во всех его изощренных и отвратительных проявлениях. Но если приглядеться получше и вычленить главное, то в их гибели можно увидеть проявление одной из главных движущих сил человеческого общества — навязчивой одержимости мужским органом, а также порождаемым им чувством неуверенности и тем вредом, который он якобы способен причинять. Тогда становится понятно, как в силу этой навязчивой одержимости и болезненной неуверенности мужской орган превратился в орудие зла — пресловутый жезл дьявола.

Но отчего же мужской член был демонизирован сверх всякой меры? В наши дни, когда даже священнослужители (разумеется, женатые) принимают по совету врача средства для улучшения эрекции, мысль о том, что мужчины когда-то относились к собственному органу как к орудию дьявола, кажется нам абсурдной. Ведь подобные представления не заложены в нас от рождения. Однако в уме западного мужчины живет некое чувство неловкости в отношении собственного полового органа — и это касается не только самого члена, но и яичек, спермы и прочих составляющих или производных мужских гениталий. Как бы то ни было, извращенное отношение к собственным органам продолжения рода характерно только для западной цивилизации. Чтобы узнать, с чего все началось и почему взаимоотношения человека с собственным телом стали аморальными, следовало бы побеседовать с нашими усопшими предками. Но такой диалог состоится, лишь если мы попробуем воспринимать мир их глазами.

Духовенство и политики, казнившие Анну Паппенхаймер, не считали тело человека храмом. Напротив, для них это был хрупкий и жалкий сосуд, в котором бродило и пенилось что-то отвратительное, грязное, мерзкое. Причем результаты происходивших в нем процессов — будь то секс, испражнения, мочеиспускание или рвота — вечно извергались из тела наружу. Самой отвратительной из всех этих гнилостных субстанций считалась сперма, а оскверненным краном, через который она попадала наружу, был мужской член. Этот миф, распространявшийся отцами христианской церкви, возник достаточно давно — более чем за тысячу лет до того, как ученые разобрались в физиологии эрекции и, впервые рассмотрев сперматозоиды в окуляре микроскопа, пришли хоть к какому-то пониманию биологии секса. Впоследствии эта пропасть между реальным и воображаемым никуда не исчезла. Во всех дискуссиях о либидо или бессознательной психической деятельности и спорах о таких категориях, как «зависть к пенису» или «страх кастрации», видно наследие примитивных представлений о природе секса. А уж тогда, в те далекие времена, все, имеющее отношение к сексу, представлялось великой тайной. И центром этого непостижимого явления был такой, казалось бы, безобидный предмет, как мужской член, представлявшийся неразвитому сознанию зловещим и пагубным.