Пенрод

– О, это не совсем болезнь, – ответил Пенрод и с мрачным видом покачал головой. – Это в сто раз хуже любой болезни. Это было… ну, просто ужас какой-то!

– Что «было»? Какой «ужас»? – в ее тоне опять послышалось недоверие, и это встревожило Пенрода.

– Это я насчет тети Клары, – сказал он.

– Твоей тети Клары? – переспросила она. – Ты имеешь в виду мамину сестру, которая замужем за мистером Фэрри из Дейтона, штат Иллинойс?

– Точно, за дядей Джоном – печально подтвердил Пенрод, – из-за него-то все и произошло.

– Мисс Спенс нахмурилась, и Пенрод тут же уловил, что она отнеслась к его словам с недоверием.

– Мы с ней вместе учились в школе, – сказала она. – Мы были подругами, а потом она вышла замуж, и я слышала, что она счастлива. А ты говоришь…

– Да, она была счастлива, – перебил ее Пенрод. – Была до прошлого года. А потом дядя Джон связался с бродячими торговцами…

– С кем, с кем?

– Не удивляйтесь, мэм, вы не ослышались, – и Пенрод для пущей убедительности кивнул головой. – С этого все и началось. Сначала это был добрый и хороший муж. Потом коммивояжеры заманили его в заведение, где по пути с работы научили его пить пиво. А потом по пути с работы полились эль, вино, ликеры и сигары и…

– Пенрод!

– Да, мэм?

– Я тебя не просила рассказывать о личной жизни тети Клары. Я спрашивала, как ты можешь объяснить…

– Так об этом я и рассказываю, мисс Спенс! – воскликнул Пенрод. – А вы мне говорите, что не спрашиваете об этом. Когда тетя Клара и ее маленькая дочка вчера вечером приехали к нам…

– Ты хочешь сказать, что миссис Фэрри приехала в гости к твоей маме?

– Да, мэм. Только это не совсем в гости. Ей… пришлось приехать! А что же ей оставалось? Крохотная малютка Клара вся покрывалась синяками и ушибами там, где он ударял ее своей тростью…

– И как только у твоего дяди рука поднялась?! – воскликнула мисс Спенс, совершенно сраженная сообщением Пенрода.

– Да вот, мэм, поднялась… И маме с Маргарет пришлось всю ночь ухаживать за крохотной малюткой Кларой, а тетя Клара была в таком состоянии… и я…

– А почему же твой папа с ней не поговорил? – удивилась мисс Спенс.

– Как вы сказали, мэм?

– Почему твой папа…

– Ах, папа… – Пенрод позволил себе небольшую паузу, во время которой соображал, куда бы отправить уважаемого родителя. Затем, сияя взором, объяснил: – Папа был на станции. Он следил, чтобы дядя Джон не приехал и не уговорил их вернуться домой, чтобы ему снова было, над кем издеваться тростью. Я предлагал, что сам его задержу, но мне сказали, что у меня сил не хватит, если… – и, не договорив, Пенрод скромно потупился.

Теперь выражение лица мисс Спенс обнадеживало. Глаза ее широко раскрылись от удивления, и в них появилось что-то такое, из чего впоследствии могло родиться не только восхищение, но даже раскаяние. Заметив это, Пенрод совсем разошелся. Он чувствовал себя все увереннее и увереннее.

– Вот потому-то, – продолжал он, – мне и пришлось сидеть с тетей Кларой. У нее тоже были довольно большие синяки от трости, и я…

– Но почему никто не послал за доктором?

Пенрода этот вопрос совсем не обескуражил; в нем маячила лишь жалкая тень былого недоверия.

– Как же, заставь их позвать доктора! – быстро подбросил вдохновенный сочинитель реалистическую подробность. – Да они бы никогда не допустили, чтобы кто-то чужой узнал об этом. Дядя Джон, может, еще исправится, и куда он денется, если все будут говорить, что он пьяница, который избивает свою жену и крохотную малютку-дочь?

– Ох! – только и могла вымолвить мисс Спенс.

– Понимаете, он был очень порядочный, – объяснил Пенрод, – все началося…

– Правильно надо сказать «началось», Пенрод!

– Ну да, мэм. Все пошло с того, как эти коммивояжеры заманили его в питейное заведение.

Тут Пенрод начал подробно описывать падение дяди Джона. На детали он не скупился. Эпизоды из жизни пьяницы следовали один за другим, и рассказчик снабжал их столь живыми, красочными и достоверными деталями, что будь на месте мисс Спенс сам Уильям Дж. Бернс, он и то бы не посмел высказать даже тени сомнения. К тому же сплошь и рядом вполне добродетельные люди гибнут от злоупотребления вином, и кто же мог поручиться, что, вовлеченный в дурную компанию, дядя Джон не разделил той же участи? Добродетельный же племянник развернул перед учительницей такое впечатляющее полотно, что по силе воздействия оно далеко превзошло фильм, из которого он черпал детали для своей печальной повести.

Красноречие его все возрастало, и чем драматичнее становился его рассказ, тем больше корила себя добрая учительница. И пока Пенрод живописал ночные муки тети Клары, к горлу ее не раз подкатывал ком.

– И я сказал ей: тетя Клара, ну, какой смысл так казниться? И еще я сказал: тетя Клара, тут слезами дела не исправить. А она хваталась за меня и издавала какие-то стоны. А я ей говорил: не плачьте, тетя Клара, ну, пожалуйста, не плачьте.