Пенрод

Страстный призыв торговца тут же нашел отклик в благородном сердце Пенрода. Он допил сидр и купил кусок арбуза, который оказался действительно внушительных размеров. Несмотря на это, Пенрод и его съел без остатка, если не считать внешней части кожуры.

Потом Пенрод обзавелся пакетиком орехов. Когда он заплатил за билет, у него все же осталось еще четверть доллара. Правда, он тут же разменял эту монету в палатке, где ему вручили большую, овальной формы коробку с воздушной кукурузой. Но и после этого наш богач не обанкротился, в его распоряжении оказалось еще двадцать центов.

Коробка не лезла в карман. Усевшись рядом с компанией детей-поляков, Пенрод пристроил коробку на колени и, наслаждаясь представлением, методично поглощал лакомство. Кукуруза была обильно смазана патокой, и Пенрод ел ее вперемежку с орехами. Потом орехи кончились, а кукуруза еще оставалась. Но к концу представления Пенрод почти наелся, и аппетит его несколько увял. Лишь с завершением программы Пенрод покончил со всеми запасами.

Поднявшись с места, он почувствовал, что немного отяжелел. У выхода он прикупил истошно орущий «уйди-уйди», который, к его собственному удивлению, не вызвал у него никакого восторга. Еще чуть дальше от выхода Пенрод вдруг обнаружил палатку, где продавались вафли. Раньше он ее не замечал, и теперь, повинуясь чувству долга, купил три вафли. Кондитер испек их прямо у него на глазах и обильно посыпал сахаром.

Пенрод съел их, но тоже не ощутил удовольствия. Вафли показались ему пресными и вызвали только сухость во рту. Вот почему лоток, где продавались квадратные брикеты «неаполитанского мороженого», очень обрадовал его. Но и мороженое совершенно его разочаровало. У него был какой-то противный привкус.

Он пошел прочь от лотка, и ему было лень даже надувать свой «уйди-уйди». Лоток с ирисками, попавшийся ему на пути, не вызвал у него никаких чувств. Продавец, засучив рукава, накручивал на крючок густую, белую массу и ждал пока она застынет. Но Пенрод, против обыкновения, не остановился и не стал наблюдать за ним. Удивительно, но сегодня это зрелище показалось ему отвратительным, и он принужден был даже отвернуться. Он не пытался осмыслить, что с ним происходит. Просто он чувствовал, что глядеть на эту массу противно.

Он поспешил уйти от лотка, но тут его настигла палатка с очень приветливого вида торговцем. Толстый, с раскрасневшимся лицом мужчина ловко колдовал над жаровней и весело кричал: – Все сюда! Горячие венские колбаски! Лучшая пища для усталых голов и пустых желудков! Вкусно и питательно! Улучшает пищеварение! Пользуйтесь случаем! Горячие венские! Три штуки всего за пять центов!

Горячие венские колбаски были любимым блюдом Пенрода Скофилда. Несмотря на это инстинкт подсказывал ему, что его чрево не жаждет даже колбасок. Но память – коварная штука, и мозг Пенрода вступил в конфликт с его организмом. Пенрод понимал, что сейчас ему предоставляется редкостная возможность. Ведь родители категорически запрещали ему есть «горячие венские», и уж, тем более, их никогда не подавали у них дома. Кроме того, у него еще было десять центов. Да и не зря же коварный повар уверял, что его лакомство улучшает пищеварение…

Словом, инстинкт был побежден голосом разума, и Пенрод вложил свои пять центов в огромную лапищу раскрасневшегося торговца.

Съев две из трех сигарообразных колбасок, которые предоставил в его распоряжение торговец, Пенрод убедился, что все-таки совершил ошибку. Торговец бессовестно лгал. Его «горячие венские» не отличались высоким качеством. Мало того, что они были совсем невкусные, но они и целебными свойствами не обладали. Как бы там ни было, пищеварения Пенрода они не улучшили. Но ему почему-то стало стыдно перед краснолицым торговцем. Он боялся, что тот обидится на него, и продолжал есть. Это занятие так удручало его, что ел он медленно. Теперь у него появилось другое опасение. Он испугался, что задерживает торговлю, и краснолицый за это может тоже обидеться на него. С Пенродом явно творилось что-то неладное. В противном случае, он бы догадался отойти в сторону, вместо того, чтобы маячить со своими «горячими венскими» прямо перед глазами краснолицего и действительно мешать торговле. И все-таки омерзение, которое он испытал тотчас же после того, как попытался начать третью колбаску, хоть и не полностью, но привело его в чувство, и он нашел своеобразный выход из положения.

– Очень вкусно, – пробормотал он слабым голосом и дрожащей рукой запихал колбаску в карман. – Съем-ка я ее, пожалуй, дома после обеда, – добавил он и неверной походкой пошел прочь от не в меру гостеприимного колбасника.

Упоминание о предстоящем обеде не улучшило его состояния, и он настолько ушел в себя, что даже реклама, к которой он приблизился, совсем не привлекла его. В другое время он бы непременно упрекнул себя в неосмотрительности. Ведь он истратил почти все деньги, так и не посмотрев еще одного представления.