Пенрод

Пенрод опустил голову и заметил, что между передними лапами Герцога лежит белая бумажка, сложенная, в виде колпачка. Когда он поднял и развернул записку, на нее вдруг упал еще один солнечный луч. И Пенрод прочел: «Ты у меня патрисающий мальчик».

РОДИТЕЛЯМ И НЕМНОГО РЕБЯТАМ

– Том!

Ответа нет.

– Том!

Ответа нет.

– Удивительно, куда мог

подеваться этот мальчишка!

Марк Твен

Дорогие родители, с первой же страницы этой книжки вам, наверно, показалось, что вы узнали героя, которого вы так любили в своем детстве. Ну конечно, такой же американский городок, скучища в школе, воскресные проповеди, мальчишечьи проказы, недовольство взрослых. Что же, еще одно продолжение «Тома Сойера»? Только теперь героя зовут Пенрод Скофилд? Это так, и не так. Конечно, за 38 лет, которые разделяют «Тома Сойера» и первую книжку о Пенроде, мальчишки не так уже и изменились. Изменилось другое. Автор «Пенрода» в своем детстве уже читал книжку о себе, проказливом мальчишке, его трудных взаимоотношениях с миром взрослых, о том, как этот мир и понимает его и не понимает. Это дает Бусу Таркинтону совсем другую авторскую интонацию, другой взгляд на своего героя. Автор не просто пересказывает одну за другой проказы мальчишки, он любовно и шутливо комментирует их, и этот взрослый наблюдатель – выросший Пенрод – такой же герой книги, как и Пенрод – мальчишка. Это книга – воспоминание, это книга – напоминание самому себе, и нас, взрослых, она просит о том же – вспомните, приглядитесь к этому пареньку и поймите, почему он такой.

Когда Пенроду исполняется двенадцать, его старенькая бабушка поручает ему передать своему отцу рогатку. Много-много лет тому назад, когда отцу Пенрода тоже было двенадцать, она отняла у него эту рогатку, потому что он выстрелил из нее в ее любимую курицу. Когда Пенрод отдает отцу эту рогатку (предварительно, конечно, использовав ее по назначению и разбив окно), отец на мгновенье снова становится мальчиком, и только в эти минуты он может понять своего сына, посмотреть на него не с высоты своей правильной, деловой, взрослой жизни, а заглянув в свое детство, заглянув в душу ребенка. И – о странность! – он не наказывает Пенрода за разбитое окно.

Создается такое впечатление, что автор держит свою мальчишескую рогатку на письменном столе, и она не позволяет ему слишком уж свысока глядеть на своего героя. Прелесть стиля книги в легкой иронии, подчас забавной выспренности. Когда автор описывает радость Пенрода по поводу начала летних каникул, он говорит, что «душа его переполнялась восторгом, и это требовало выхода в художественной форме… При этом он проявил широту и размах, которые всегда отличают подлинно творческие натуры».

Широта и размах присутствуют в каждом поступке героя, все его начинания хорошо продуманы и не хуже исполнены. Как и у всякого мальчишки его жизнь заполнена до отказа, и когда это так – ему хорошо. У него есть единственный настоящий враг – скука. Внутренняя жизнь детей обычно скрыта от взрослых, созерцанию родителей открыты лишь результаты – верхушка айсберга – но эти результаты подчас плачевны. Тогда следует наказание, но никто не дает себе труда исследовать остальную часть этого айсберга, и поискать резоны такого поведения. В каком-то смысле эта книга – учебник мальчишеской психологии, дающий возможность понять, как они устроены и почему от них всегда столько шума и неприятностей.

Не надо забывать, что дети тоже не всегда понимают логику родителей. Конечно, они твердо знают, что за преступлением всегда следует наказание, но все же взрослые для них такие же удивительные создания, как и для взрослых – их собственные дети. Никогда заранее не угадаешь, как взрослые к чему отнесутся. Во второй книжке про Пенрода есть история о том, как Пенрод и Сэм приютили на старой конюшне лошадь, кормили ее украденными из кладовки овощами, стянутым в кухне хлебом, и были уверены, что им попадет по первое число. Но к их великому удивлению, их похвалили за то, что они так «гуманно» отнеслись к старой лошади.